Insipiens: абсурд как фундамент культуры

"Истоки такого соперничества, восходившие в конечном счете к жажде престижа, авторитета, были своего рода психологическо-поведенческим стереотипом, опиравшимся на престижную экономику […] В триаде престиж – авторитет – власть вершиной и конечной целью амбициозного честолюбца является достижение реальной власти, т.е. возможности в конечном счете не только руководить, но порой и навязывать свою волю управляемому коллективу, что означало достижение высшей точки на общепризнанной шкале социальных ценностей. Хотя власть старейшины опиралась только на престиж и авторитет, да еще к тому же довольно дорого стоила ее обладателю, к ней стремились многие" (Васильев, 2013).

Так зарождалось социальное расслоение, но в основе него лежал не материальный ресурс, а сугубо представления престижного характера: тот, о ком слагают легенды, уже принадлежал к другому социальному классу, нежели тот, о ком легенд не слагают, хотя у второго и могло быть больше имущества.

И вот эта роль престижа кардинально противоречит воззрениям марксистов да и просто экономистов на роль материальных благ в прошлом: богатства были важны не в материальном плане, не как средства удовлетворения каких-то "объективных потребностей" в еде или одежде, а именно как средства для завладения народным вниманием и признанием. Человеку был важен его социальный статус. Похоже, престиж был ничуть не меньшей потребностью, чем потребность в еде или питье, ну или как минимум стоящим сразу после них.

"Эти обычаи, в частности дарственный обмен, являются антиподом современной коммерческой практики. Классическая экономика предполагала, что первыми формами обмена был натуральный обмен. Как могла она подумать, что изначально такой способ приобретения, как обмен, удовлетворял не потребность в приобретении, а, наоборот, потребность в утрате и расточении? Сегодня классическая концепция представляется кое в чем спорной" (Батай, 2006, с. 147).

Но будет ошибочно думать, будто такая система ценностей осталась где-то в древности, и сейчас на смену ей пришла исключительно рациональная по своей сути манера материального потребления. В современных мировых культурах вопрос престижа всё так же очевиден, и в действительности его роль ничуть не стала меньше. Современное отношение к материальным благам по-прежнему наполнено духом престижа и это отчётливо выражено в феномене демонстративного потребления: стремление приобретать самые последние модели чего бы то ни было, хотя и предыдущая модель ещё совершенно функциональна. Высокая цена оказывается конкретным выражением престижа. Расточительство по-прежнему несёт следы потлача и остаётся способом повысить если не собственный социальный статус, то хотя бы самооценку.

"Значительное число наших поступков подчиняется законам потлача, имеют тот же смысл, что и у него" (Батай, 2006, с. 149).