Инспектор ливней и снежных бурь

Когда я выхожу на прогулку, не зная еще, куда направить путь, и отдаюсь на волю инстинкта, я обнаруживаю – как это ни кажется странным и необычным, – что в конце концов неизбежно держу путь на юго-запад, в сторону какого-нибудь определенного леса или луга или заброшенного пастбища или холма. Стрелка моего компаса долго не может остановиться, отклоняется на несколько делений в ту и другую сторону. Она, правда, не всегда показывает точно на юго-запад, на что есть своя причина. Там для меня лежит будущее. Земля в той стороне кажется девственнее и обильнее. Мой путь во время прогулки представляет собой не круг, а параболу или, пожалуй, напоминает путь кометы, летящей, как полагают, по незамкнутой кривой. В моем случае эта кривая уходит в сторону запада, а место солнца в схеме моих путешествий занимает дом. Иногда я с четверть часа топчусь на месте в нерешительности, пока не решаю в тысячный раз отправиться на юго-запад или запад. На восток я заставляю себя идти усилием воли, на запад же иду без принуждения. У меня там нет никакого ела. Мне не верится, что на востоке за линией горизонта я найду красивые пейзажи, относительно дикие места и свободу. Прогулка в том направлении меня не вдохновляет. Но я верю, что лес, виднеющийся у линии горизонта на западе, тянется до самого заката, что в нем нет сколько-нибудь значительных городов или поселков, которые встали бы на моем пути. Дайте мне жить там, где мне хочется. Пусть с одной стороны будет город, а с другой – дикая природа. Я все чаще ухожу из города и удаляюсь на природу. Я не говорил бы об этом так много, если бы не одно обстоятельство: мне кажется, нечто в этом роде стало господствующей тенденцией среди моих сограждан. Я должен идти в сторону Орегона, а не Европы. В этом направлении движется сейчас Америка. Я могу сказать, что с востока на запад ведут и пути развития человечества. В течение нескольких лет мы стали свидетелями такого явления, как миграция австралийского населения на юго-восток при заселении Австралии. Но нам это кажется движением вспять. Физические и моральные качества первого поколения австралийцев не позволяют считать этот эксперимент успешным. Восточные племена верят, что на запад от Тибета ничего нет. Они говорят: «Там конец света. За Тибетом нет ничего, кроме безбрежного моря». Они живут в мире абсолютного Востока.

Мы направляемся к востоку, чтобы понять историю и изучить произведения искусства и литературы, повторяя при этом путь, пройденный нашими предками, но в обратном направлении. На запад мы идем, как в будущее, чувствуя себя отважными искателями приключений. Атлантический океан для нас подобен Лете: переплыв через него, мы имели возможность забыть Старый Свет и его институты. Если на этот раз нам это не удастся, у нашей расы станется еще один шанс, прежде чем она достигнет берегов Стикса: у нас есть еще Лета Тихого океана, которая в три раза шире.

Не знаю, насколько это необычно и насколько важно, чтобы отдельный человек таким образом согласовывал даже кратчайшую свою прогулку с общим направлением, в котором движется раса, но знаю, что нечто сходное с инстинктом, управляющим передвижением птиц и четвероногих (а известны случаи, когда этот инстинкт таинственным образом определял поведение белок, заставляя их двигаться в одном направлении; видели, как несколько белок переправлялись через самые широкие реки, причем каждая сидела на отдельном бревнышке, а хвост служил ей парусом; через более узкие речки они наводили переправы из тел мертвых белок), нечто похожее на безумие, охватывающее домашний скот весной (этот факт объясняют появлением у него глистов), влияет и на передвижение отдельных людей и народов, постоянно или время от времени. Над нашим городком не слышно гогота пролетающих диких гусей, и это в какой-то степени понижает стоимость наших участков; если бы я был агентом по продаже недвижимости, я, возможно, учел бы этот недостаток.

В паломники тогда идти хотел любой,
Все грезили в те дни неведомой землей.

Каждый закат, которым я любуюсь, вселяет в меня желание идти на запад – такой же далекий и прекрасный, как тот, в который садится солнце. Оно передвигается на запад ежедневно и, похоже, подвергает нас искушению следовать за ним. Это Великий Покоритель Запада, пионер, за которым следует нация. Каждую ночь мы видим во сне горные епи на горизонте (пусть это будет только туман), которые последние лучи солнца окрашивают в золото. Остров Атлантида, острова и сады Гесперид, эти уголки земного рая, по-видимому, были для древних Великим Западом, окутанным дымкой тайны и поэзии. Кто, глядя на закатное небо, не рисовал в своем воображении сады Гесперид и то, что послужило основанием для всех этих легенд?

Колумб сильнее, чем кто-либо до него, ощутил эту тенденцию двигаться на запад. Он подчинился ей и открыл Новый Свет для Кастилии и Леона. В те времена людские стада издали чуяли запах свежих пастбищ.