Инспектор милиции

Интересно, чем увлекается бабка Настя? «Беседы о религии. Блуждающие души», «В век искушений». Но одна книга заставила меня прямо-таки поразиться: «Эво­люция современного католицизма»… Я пристально по­смотрел на библиотекаршу-общественницу. Раиса Семе­новна невозмутимо сказала:

— У каждого свои вкусы…

И все-таки во мне зародилось какое-то сомнение, хотя я знал, что Ларисина хозяйка действительно в церковь не ходит и никаких обрядов не справляет…

Вечером того же дня я зашел к председателю. Мне повезло. Вся семья сидела у телевизора. Сам хозяин по­тягивал пиво. Редкий случай, что его никуда не вызва­ли — ни в поле, ни в район. Пиво в станице считалось роскошью. Завозили его сюда раз в месяц, а то и реже. Но председатель, бывая в районе, всегда заезжал на вокзал, где доставал свой любимый напиток в вагонах-ресторанах проходящих поездов. Пиво он пил смачно, с наслаждением, закусывая твердой, как дерево, вяленой таранкой.

Женька прятал от меня глаза: стыдился происшест­вия в клубе. А может быть, опасался, что расскажу отцу о его ночных визитах в магазин к Клаве, за вином…

Геннадий Петрович дома был помягче в обращении. Поначалу он подумал, что мой визит вызван каким-ни­будь ЧП. Но, узнав, что я хочу просмотреть номера «Недели» за этот год, обрадовался: свободный вечер, значит, ему не испортили.

Чтобы долго не объяснять, пришлось сочинить, что меня интересует шахматный отдел. А в библиотеке часть утеряна.

— Знал, к кому идешь,— гордо сказал председатель, доставая подшитые номера газеты.— А за другие года не надо? У меня все, до одной. С самого основания «Неде­ли». Внуки спасибо скажут.— Он показал на внушитель­ную стопку переплетенных подшивок, сложенных на нижней полке стеллажа.

— Мне за этот год.

— Можешь взять домой,— предложил Нассонов.— Только, чур, с возвратом. Хочется, чтобы, так сказать, было полное собрание сочинений… Иногда перелисты­ваю. Интересно. Как меняются времена, люди. А пред­ставляешь, каково будет читать моему внуку? Или пра­внуку, а?

До читающего внука ему еще было далеко. До пра­внука — тем более. Женьке, старшему ребенку в семье, шел шестнадцатый год. Но меня чем-то умилила забота Геннадия Петровича о своих потомках. Я вспомнил, с каким интересом рассматривал у своего школьного то­варища (это было в шестом классе) подшивку «Нивы» за 1908 год. Больше всего поражали автомобили и само­леты тех времен. А что скажут о нашем времени через шестьдесят лет? Тоже, наверное, будут удивляться. На­шей примитивности. Нашим спутникам, луноходу «ТУ-144». А ведь сейчас они кажутся верхом возможного…

В те далекие годы будущего уже никто не будет смот­реть на лошадь как на средство передвижения. Лошади останутся в цирке, на поле ипподрома. Или в зоопарке. Если останутся вообще. Ведь уже почти исчезли в этих краях верблюды. А говорят, еще после войны их было много. На них косили, возили грузы. Устраивались даже верблюжьи бега…

И какое оно будет, будущее? Неужели и тогда сохра­нится преступность, а значит, милиция, исправительные лагеря?

Нет. Я не мог себе представить этого. Люди будущего были для меня непостижимыми в своей учености, муд­рости и чистоте.

Но, с другой стороны, сто лет назад человечество, на­верное, думало о нас, что мы будем совершенны…

Так я рассуждал, шагая от Нассонова по утихающей станице с подшивкой «Недели».

Перелистав газеты, я нашел там двадцать первый но­мер. Целехонький и невредимый. И зародившееся было ранее предположение — вдруг Женька или его дружки, тут же рассыпалось в прах.

На всякий случай постучался на половину Ксении Филипповны. Она еще не ложилась и предложила мне самому порыться в кипе журналов и газет, наваленных в тумбочке под стареньким телевизором, который я и не упомню, когда включался.

Двадцать первый номер «Недели» был также на месте. Все листы до одного целы.

Значит, на самокрутку пошел экземпляр, взятый из библиотеки. Но ведь мог быть и такой случай — кто-ни­будь купил газету в городе.

17

Я узнал, что Лариса Аверьянова уехала в район. И еще: вернулся Арефа Денисов, так и не выяснив, где сын.

Арефу я сам не видел. Ксения Филипповна сказала, что старый цыган встревожен.

А Лариса как будто бы взяла направление из нашей амбулатории в районную больницу.

Болезнь библиотекарши меня огорчила совершенно искренне. Надо бы узнать, что с девушкой. К сожалению, еще не был знаком с Ольгой Лопатиной, землячкой моей. Опять преграда — матушка попадья. Надо бы зайти к Юрловым. Да, зайдешь к ним, и Сычов первый пустит слух, что я дружу с поповской семьей. Все же я решил заглянуть к Юрловым. Нельзя же, на всех оглядываться! Вот отец Леонтий, он не опасался меня, не боялся, что скажут верующие. С другой стороны, все жители стани­цы — на моем участке. И поп тоже. И если побываю у него дома, ничего страшного. Поболтаем с моей зем­лячкой о Калинине. Может быть, отыщутся общие знако­мые…