Инспектор милиции

Завтракая горячим чаем и сосисками, я клевал носом, потому что совершенно не выспался и чувствовал себя разбитым.

Только проехав с ветерком по еще прохладным ули­цам города, я кое-как пришел в себя. Ночь без сновиде­ний не оставила во мне никакого следа. Словно я совсем не спал, а лишь на минуту забылся на скрипучей гости­ничной койке.

Во мне еще жил ночной разговор с Ксенией Филип­повной. Не то чтобы он совсем развеял переживания, но, в общем-то, облегчил душу.

Борька располагался в просторном кабинете, отде­ланном линкрустом, с ковровой дорожкой. И хотя в нем был еще один письменный стол, все равно шикарно.

— Привет! — встретил меня Михайлов, выбритый и свежий.— Какой у тебя, значит, план операции?

— Не знаю. Все будет видно в Юромске.

— Как бог пошлет?

— Вот именно.

— А я бы первым делом…

— Постой, Боб. Первым делом помоги организовать два места до Юромска. А там я уж как-нибудь справ­люсь.

— Эх, Кича, Кича… Погубит тебя деревня. В наш век научно-технического прогресса нужно мыслить по-науч­ному.— Он уже снял было телефонную трубку, но в это время в комнату стремительно вошел мужчина лет соро­ка в форме работника прокуратуры. На петлицах — май­орская звездочка.

— Знакомьтесь,— представил меня Борька.— Мой од­нокашник. Кичатов. Участковый инспектор из Бахмачеевской.

— Родионов,— протянул руку тот и тут же опустился на стул.— Боря, не сносить нам с тобой головы!

— Будем живы — не помрем,— улыбнулся Михай­лов. Это он бодрился передо мной.

— Сейчас от комиссара. Акилев…— Родионов покру­тил в руках крышечку от чернильницы.— Завтра прибы­вает зампрокурора республики. (Борька присвистнул.) Будем живы или нет, еще не известно…— Майор повер­нулся ко мне.— Вы у себя тщательно провели проверку по делу об убийстве инкассатора?

— Проверяли. Еще до меня — я ведь всего три меся­ца— прежний участковый проверял. Вообще присмат­риваюсь ко всем проезжающим и временно прибываю­щим…

Родионов задумался.

— Крутимся мы вокруг вашего района, а воз и ныне там — все впустую,

— Я же предлагал получше прощупать Альметьевский,— сказал Борька.— Нет, словно свет клином сошел­ся на Краснопартизанском районе.

— По всем статьям выходит Краснопартизанский. А преступник словно сквозь землю провалился. Проку­рор области заявил мне: «Не справляетесь, так и скажи­те». Будем, мол, просить помощи у Москвы. Понимаете, куда загнул?

— Понимаю,— ответил Михайлов.— В конце концов выше себя не прыгнешь. Если бы что-нибудь успокаивающее сказать… Подкинули бы вы какую-нибудь новую идею…

— Какую?

— Хотя бы насчет Альметьевской.

— Самообман,— отмахнулся Родионов.— Альметьевская ни при чем. По запаху чую — преступник в Крас­нопартизанском.— Майор поднялся.— Короче, Боря, к одиннадцати комиссар приглашает всю нашу группу.

— Перед смертью не надышишься,— засмеялся Борька.— Надо бы перед совещанием тактику проду­мать…

— Какая тактика! Все как на ладони. А воз и ны­не там.

Родионов вышел.

— Что, зампрокурора едет? — спросил я.

— Будет снимать стружку с комиссара. А комиссар — с нас. Родионова жалко. Вообще он опытный следова­тель из следственного отдела прокуратуры области. Вре­менно переселился к нам, чтобы поближе быть, так ска­зать, к жизни. Действительно, что следователь без нас, оперативников, а? — Борька хлопнул меня по спине.

— Я не оперативник. Я участковый. А значит, и сле­дователь и опер одновременно,— отшутился я.

— И все равно на нас все держится! — Он посмотрел на часы.— Кича, прости, дела заедают. Пойдем, я попро­шу, чтобы на вокзал позвонили.— Борька в шутку погро­зил мне пальцем: — Порты береги как зеницу ока.

— Залог у тебя дома, в шкафу,— отпарировал я. Арефа поджидал меня на вокзале. На всякий случай даже занял очередь в кассу. Но стоять нам не пришлось: места для нас оставили по звонку из управления.

Наш поезд отправлялся после обеда, и мы без толку просидели полдня в зале ожидания. А когда до отхода остался час, засосало под ложечкой. Я предложил перед дорогой основательно заправиться. Ничего из этого не вышло — в ресторане была очередь.

Я по привычке хотел пройти прямо в дверь, но вспом­нил, что без формы. Вообще-то пользоваться своим по­ложением было не в моих правилах, но моральным оправданием могло служить то, что я находился как-ни­как при исполнении служебных обязанностей. Теперь я был в штатском. Надо было предъявлять документы, объяснять… Короче, мы сели в вагон голодные. Купе нам отвели двухместное, возле проводников, которые с любо­пытством поглядывали на живописную внешность моего спутника. И чтобы никого не смущать и не привлекать к себе внимания, Денисов, не дожидаясь отправления, завалился на верхнюю полку. Сколько я ни уговаривал его занять нижнюю, Арефа не соглашался, уверяя, что наверху ему будет спокойней. Он расстелил постель и повалился на нее без простыней и наволочки, скинув с себя только сапоги и шляпу. То ли пожалел рубль, то ли по старой кочевой привычке.