Инспектор милиции

Вдруг ни с того ни с сего возник посреди дороги мо­настырь. Он протянулся на добрые четверть километра. За его стеной монолитной кладки красного кирпича воз­вышались храмы и казарменного вида постройки. За мо­настырем город нырнул под обрыв и засиял бледными огнями, зыбко отражаясь в излучине реки. И людей я совсем не помню. Уж больно широкие пространства за­нял этот городок, заблудившийся среди холмов, среди не то парков, не то рощ и пустырей.

Остановки четыре мы вообще ехали в пустом автобу­се. Водитель, молоденький парень, развлекался радио­приемником, гремевшим на полную мощь. Машина, дре­безжа всеми своими частями, вдруг остановилась, и шо­фер, с треском опустив окошечко, ведущее в салон, прокричал:

— Слезай, конечная!

И мы вышли в прохладную темную зелень кривой улочки, карабкающейся по косогору.

Мы шли, оглохшие от густой тишины, слегка пошаты­ваясь после стремительной езды на поезде и автобусе, всматриваясь в запутанные номера на разномастных оградах частных домов.

Арефа растерялся. Он бросал на меня извиняющиеся взгляды, и мне передалась его растерянность. У нас были все шансы остаться на ночь без крыши над головой. Прав­да, всегда можно добраться до ближайшего отделения милиции. Но где оно, это отделение, и кто нам покажет путь? У меня было такое ощущение, что город вымер. И вообще здесь когда-нибудь жили люди? Мы уперлись в тупик.

— Странно,— сказал Арефа.— Тут должен был быть магазин…

— Но нет даже и продпалатки,— пошутил я.

Пришлось возвращаться и сворачивать в переулок.

Сколько времени продолжались наши поиски, я не по­мню. Вся затея с погоней за Васькой и Чавой стала ка­заться до того неумной и пустой, что я едва не сказал об этом своему спутнику. А может быть, Арефа дурачит ме­ня и, как утка, оберегая своих птенцов, отводит от них охотника?

Мы опять куда-то свернули. У Денисова вырвался вздох облегчения. Место было ему знакомо. Он попросил подождать меня возле какого-то дома, вошел во двор и быстро вернулся, сообщив:

— Это, оказывается, совсем рядом.

Через несколько шагов нас осветили сзади автомо­бильные фары. Пришлось посторониться. Мягко урча мо­тором, переваливался по разбитой, заросшей травой ко­лее «Москвич».

Арефа проводил его взглядом и вдруг крикнул;

— Эй, морэ!

Машина стала как вкопанная, и из нее выглянула удивленная физиономия водителя.

— О, баро девла! — воскликнул шофер, взглядевшись в Денисова.— Арефа!

Арефа шагнул к «Москвичу».

— Здравствуй, Василий. А я, черт возьми, заблудил­ся. Битый час плутаем…

Дратенко открыл заднюю дверцу:

— Вот молодец, что приехал! А где Зара?

— Не могла.

— Жаль-жаль.

Денисов полез на сиденье и пригласил меня. Машина была новая, резко пахла краской, кожей и пластмассой, легко покачивалась от работы двигателя. Щиток с при­борами уютно светился лампочками. Дратенко тронул. Свет от фар поплыл по изумрудной траве.

— Как внуки? — спросил Василий.

— Спасибо, живы-здоровы.

— Ну и слава богу! — Дратенко обернулся и под­мигнул мне: — Ром?

Я не понял.

— Нет, русский,— ответил за меня Арефа.— Сережкин приятель.

«Да,— подумал я,— ничего себе приятель».

— Ты знаешь, на днях Сергей был. Что с ним таксе?

— А что? — невольно воскликнул Арефа. Я сдавил ему руку, чтобы он не сказал ничего лишнего.

— Сумасшедший какой-то! Набросился на меня. Где, говорит, лошадь?

— Давно был? — глухо спросил Денисов. От волне­ния он охрип.

— Три дня назад. Смешной человек! Зачем мне красть лошадь? Я, как и Остап Бендер, уважаю уголов­ный кодекс.— Дратенко засмеялся.— В наше время можно заработать честным трудом. А все эти цыганские штучки-дрючки с лошадьми пора сдать в музей.

Я чуть было не напомнил ему, как они пытались про­вести Нассонова, напоив кобылу водкой, Но вовремя сдержался. Вообще мне надо пока делать вид, что мое дело — сторона. Пусть потрудится Арефа.

Денисов уже успокоился. Главное, Чава был жив и невредим.

Мы остановились у высокого, глухого забора. Ворота для автомобиля поставили, видимо, совсем недавно и еще не успели покрасить.

Дратенко сам отворил их, завел машину во двор и пригласил нас в темный дом, открыв входную дверь, запертую на несколько замков.

— Мать у невесты,—словно оправдывался он.— Вы же знаете, что такое цыганская свадьба! Хлопот по­лон рот.

Он провел нас через сени в комнату и щелкнул вы­ключателем.

Я зажмурился от яркого света. Комната была застав­лена мебелью, набита дорогими вещами. Было видно, что эта полированная, позолоченная, граненая, бархатная и шелковая радость доставляла владельцу прямо-таки животное удовольствие. Он ждал от нас восхищения, в крайнем случае — одобрения. Но мы расположились на низком диване с деревянными полированными подло­котниками, покрытом толстым ковром, и молчали, заня­тые своими мыслями…

Дратенко сел возле стола, небрежно положив руку на плюшевую скатерть, явно огорченный тем, что мы не по­хвалили его дом.

— Куда уехал Сергей? — спросил Арефа.

— Чуриковых искать. Мы с ними у вас были.

— Не припомню таких…— сказал Арефа.

— Да знаете вы их! — нетерпеливо махнул рукой Дратенко.— Григорий и Петро. Братья.

Арефа задумался, силясь вспомнить.