Inspiraveris. Верни меня

Но мой взгляд скользит по его белоснежной рубашке и цепляется за женские пальцы, усыпанные драгоценностями алого цвета. Удивлённо смотрю на Карлу, поглаживающую Вэлериу по плечу. Сидит в своём прозрачном красном платье на моём месте. На моём! Месте! Что за черт?

– Встань, – требовательно произношу я, смотря в глаза Карлы, блестящие триумфом.

– Мой властитель, объясните этой… вашей гостье, что моё место быть рядом со своим возлюбленным господином, – томно тянет она, прижимаясь к парню. Врезать бы ей. Кулак сам сжимается от такого обращения и нового оскорбления.

Перевожу взгляд на Вэлериу, заинтересованного больше в своём кубке, чем в этом разговоре.

Ничего не говорит, а я стою, как брошенная на берег рыба и быстро хватаю воздух.

– Аурелия, присаживайтесь рядом со мной, – позади меня раздаётся виноватый голос Петру. Оборачиваюсь к нему, боковым зрением вижу довольные улыбки на окровавленных губах присутствующих.

Ненавижу тебя, Вэлериу, всей душой ненавижу. Я знаю, что слышишь меня, но я рада. Понял? Рада, что не придётся терпеть тебя.

– Спасибо, Петру, вы очень любезны. Для меня это честь, – с улыбкой произношу я, обходя его, и сажусь с левой стороны от мужчины.

Музыка моментально заполняет пространство, словно её сняли с паузы, как и разговоры, возвращаются. Поворачиваюсь к сидящему от меня с левой стороны вампиру, опасливо посматривает на меня и прижимает свою жертву к себе.

– Приятного аппетита, – выдавливаю из себя и тут же отворачиваюсь, встречаясь со смеющимся Лукой.

Что ты ржёшь, как конь?

– Хм, вас Анна должна была предупредить…

– Ох, да. Но понятия мои в выборе цвета отличаются от ваших. И мне откровенно плевать на ваши, Петру. Я буду носить то, что хочу и отказываться от украшений для рождественской ёлки. Потому что в отличие от падших девиц, ещё помню, что такое гордость и достоинство. И белый цвет означает именно это, – специально, громко и чётко выговариваю каждое слово, бросая насмешливый взгляд на Карлу, едва не взрывающуюся от моей речи. Так тебе сучка. Ты для меня шлюха и таковой будешь всегда.

– Вы правы, Аурелия, у каждого народа свои правила и законы. И я восхищен вашим выбором, – с улыбкой говорит Петру. И я готова его расцеловать. Просто обнять и расцеловать за то, что поддержал. За то, что самый отзывчивый и милый тут. Но только глупо улыбаюсь ему.

Мы так и сидим. Я с Петру, Лука напротив, наблюдающий с интересом за этой сценой. Вэлериу даже не подаёт вида, что я есть. Полностью отдает своё внимание Карле, которая млеет от каждого его прикосновения и постоянно закатывает глаза. Актриса из неё плохая, а я отлично отыграю эту партию. Уж я обещаю.

Triginta octo

Медленные и скорбящие мелодии разносятся по залу, пока продолжается сбоку от меня питание этих тварей, напряжение в нашем углу стола и тишина тут же. А мне хочется закатить скандал. Самый настоящий скандал. Терплю, смотря на грязную скатерть перед собой.

Наконец-то, двери раскрываются, и мужчины вносят нормальную еду… не для меня. Они проносят изыски мимо и ставят всё напротив Карлы, наливая ей из кувшина вино. Моргаю, наблюдая, как девушка довольно подхватывает мой, чёрт бы её побрал, мой долбанный кубок и отпивает напиток. И я знаю, что мой. Только у моего искусные листья и мелкие красные камни. Когда я это запомнила? Не знаю, но уверена, что это демонстрация обиды гадкого кровососа! Он мне показывает, насколько оскорблен.

Сцепляю зубы, скрипя ими. Неожиданно прямо перед моим лицом ставится глубокая тарелка с кашей. На вид вызывает тошноту и уж очень походит на церковный завтрак. Так, да? Ничего, вытерплю.

– Благодарю, – улыбаюсь так сильно, что, кажется, рот треснет. Беру ложку, ощущая на себе пристальный взгляд всех, прожигающий мои волосы, руки, кожу. Они наблюдают, что я буду делать. Ничего.

Кладу порцию каши в рот и передёргивает внутри всё от этого безвкусного кушанья. Гадость. Боже, какая же гадость, ещё хуже, чем при церкви.

– А я и забыла, насколько такая еда помогает очиститься, – произношу я, наигранно довольно, набираю вторую ложку.

– Скорее, очистить желудок, – хрюкает от смеха Лука.

– Очистить кровь, – поправляю я его, уверенно поднимая на него взгляд. – После воскресной молитвы это самое необходимое. И я благодарна так, что не даёте забыть мне, откуда я родом. Кровь так важна, как и род, из которого происхожу. Это незабываемое ощущение. Безумно вкусно.

Словно деликатес ем я кашу, готовую вот-вот действительно вырваться обратно. Сглатываю снова под взгляды мужчин. Ни черта не покажу, что мне противно, когда эта тварь наглая ест мою еду и ещё что-то шепчет ненавистному вампиру. А он улыбается ей, кивая и даже усмехаясь, я уверена, над насмешками в мою сторону. Смейся, Вэлериу, смейся, но я та, кто тебе нужна. И уж поверь, за себя я постою.

Доедаю все и откладываю ложку. Так, теперь бы перебороть тошноту и взбунтовавшийся желудок. Даже воды нет, чтобы запить эту гадость. А музыка продолжает давить на меня.

– Почему всегда такие унылые мелодии? – недовольно шепчу я, обращаясь к Петру.