Inspiraveris. Верни меня

– Я буду сравнивать, потому что другой сильной женщины не знал. Я познал только её при жизни. Другие. Были другие. Но все не то. А вот ты. Признаю, что ты другая. Что ещё требуется тебе для понимания? Почему ты мечешься? Потому что ищешь в моих словах любви? Только вот женщина не меняется, и пытаешься вытащить из меня другие слова. Это невозможно. Я не живу больше, Аурелия. Я не вижу красок. Я не слышу стук своего сердца. Я не чувствую жалости и сожаления. Я бездушен! Всю свою любовь я отдал ей. Я честен с тобой. Как и честно обещаю, что будет больно, но буду защищать тебя, как и обещал. Но это не помешает мне ожидать от тебя предательства. В тебе её кровь, в тебе её сущность! Ты изощреннее Василики. Ты моложе её. Ты опаснее, чем она…

– Я не она! – из горла вырывается такой громкий крик, создающий мощную волну, что отбрасывает Вэлериу от меня, и меня от него. Лечу спиной и падаю на снег, пытаясь поймать дыхание. Что это? Почему так больно внутри? Почему так пусто и горько? И сил нет. Даже пошевелиться не могу. Голова шумит, а по телу разносится усталость. Словно дежа вю, но не могу вспомнить, когда это было. Только снежинки падают на лицо, а надо мной мрачное серое небо. Не смогла терпеть больше этого сравнения, не смогла даже принять то, что он видит меня, как её. Ту, которую любил больше жизни. Ту, которая предала его и убила. Это больно. Больно от того, что не даёт возможности себе увидеть, что я имею иные мысли и иные желания. Во мне нет мести, нет кровной злости, во мне ничего нет, кроме жалости к себе.

– Аурелия, – Вэлериу за шею резко подхватывает меня, а я вишу на его руке. Я не чувствую ни ног, ни рук, только вижу его глаза, наполненные страхом.

Поднимает руку и закрывает глаза, проводя ладонью перед моим лицом, играя пальцами. Дышать так сложно, что кашель вырывается из груди.

– Тише, сейчас пройдёт, – открывает глаза и прижимает меня к себе, укачивая в своих руках. И с каждой секундой становится легче, как будто его поглаживания по спине передают мне жизненную энергию. И первыми ощущаю ноги, которые буквально изнывают от боли изнутри. Затем спину, руки, пальцы.

– Что это было? – шепчу я, все ещё пытаясь отдышаться. Отстраняет от себя, рассматривая моё лицо.

– Твоя сила, Аурелия. Только я и не подозревал, что она такая огромная. Даже без обращения, – берет моё лицо в ладони и являет моему взору беспокойно блестящие светлые глаза с расширенными зрачками. Страх? Неужели, он чего-то боится?

– Я могу…

– Можешь. Тогда… вспомни, тогда, когда я дал тебе нож. Ты не смогла убить меня, потому что не желала этого. А когда тебя оскорбил Лука… – гладит моё лицо и волосы, быстро шепча. – Человек не может принести нам боли, удары слишком слабы, чтобы вызвать кровь. А твой удар был наполнен желаемой яростью. Добровольность, милая моя. Если твоё сердце пожелает смерти, то даже клинок в твоих руках принесёт её. Любому существу на этой земле, даже мне. Особенно мне. Меня травили, убивали, обескровили, но окончательно убить меня не смогли. Ты можешь убить меня, только ты и можешь это сделать. Та, что добровольно воскресила, добровольно принесёт смерть. Теперь ты понимаешь, почему я прячу тебя так далеко от земли? В твоей власти забрать мою жизнь, забрать жизнь любого…

– Даже Василики, – заканчиваю за него. Кивает, продолжая гладить мои волосы, словно ему нужно чем-то занять свои руки.

– И ты хочешь, чтобы я была рядом с тобой, поверила тебе, дабы пожелала её смерти и помогла тебе этим? Сама убила её? – продолжаю я, медленно до моего сознания начинает доходить, как низко поставил он меня. Желает использовать, рассказывая мне только ужасающие вещи, заставляет, возненавидь Василику, чтобы у него была возможность убить её моими руками.

– Нет, рубин моих слез, нет же. Я не могу отрицать, что грехов за мной не существует по отношению к тебе. Но сейчас же ты мыслишь не в том направлении, радость моя, Аурелия. Я не позволю тебе подойти к ней, потому что завладеет твоим разумом она. Последствия будут очень печальные для тебя. Я забрал тебя с собой, чтобы уберечь от этого воздействия, – ближе придвигается ко мне.

– Или же себя, Вэлериу? Ведь если она заберёт мой разум, то я убью тебя, как она этого хочет, – прищуриваюсь, а в груди так давит от моей участи. Отвратительно иметь подтверждения того, что они даже не хотят знать о моих искренних желаниях.

– Верно. Ты убьёшь меня, как и каждого моего брата. С моей смертью мой род прекратится. Женщины не смогут больше рожать, кроме тебя. Хоть ты и обвиняешь меня во всех грехах, которые я даже не совершал, но такой участи тебе не желаю. Я хочу спасти тебя от неё. От себя. Да, ты нужна мне для победы. Но не таким способом, драгоценность моя, не таким. И молчи, заклинаю тебя, молчи о том, что ты знаешь. Опасайся собственной силы и гнева, который с каждым днём будет набирать обороты. Твоя кровь жаждет вырваться из оков, и теперь ты будешь каждый день, каждый час мучатся от этого.

– Я не хочу быть такой как ты, – шепчу я.