Inspiraveris. Верни меня

– Вэлериу… где ты? – шепчу я, все же стараясь не упасть, голова кружится, а в глазах темно. На ощупь иду, спускаюсь, чтобы встать на ноги и едва не поскальзываюсь на собственной крови.

Впереди меня ткань, которая рвётся, когда я хватаюсь за каждую, чтобы дойти. Это единственное место, где он может быть. Надеюсь на это, потому что если он оставил меня… ушёл, то умру я. Чувствую, что умру, потому что борьба внутри с каждым шагом сильнее. То отталкивает меня, то притягивает. Кажется, что даже уже не чувствую боли, а только туман в голове и единственное имя – Вэлериу. Ничего больше. Никого.

Не знаю, как мне удаётся выпутаться из тканей и оказаться в безмолвном пространстве, где практически не горит огонь, только наверху и то очень-очень слабый.

Бассейн из крови начинает двигаться, пока я обхожу его.

– Вэлериу, – улыбаясь облегчённо, смотрю, как из алой крови начинает подниматься голова с белоснежными волосами, а затем останавливается, когда уровень крови достигает его груди. Глаза закрыты, а лицо, словно потрескавшееся, как древнейшая картина, и имеет серый оттенок.

– Аурелия, – приоткрывает губы, но не произносит ни слова. А я стою и дрожу от боли, от слабости, истекая кровью, которая вливается в бассейн. Его глаза открываются, и они мутные, не серебристые и не голубые, а белесые, как у мужчин, которые охраняли зал.

– Прости… я слаб… слишком слаб… – шепчет Вэлериу.

– Я…

– Иди же… – облизывает свои губы, из крови появляется рука, зовущая меня к себе.

Приступ боли такой сильный, что жмурюсь, кричу, и слышу его хрип. Пальцы сами расстёгивают халат, не волнует куда ступаю и что абсолютно обнажена, какой мой вид, и ноги спускаются по ступеням, скрывая моё тело в тягучей крови. Смотрю на него, пока двигаюсь по дну. Вижу муку на его лице, он кривится, словно переживая вместо меня боль. Хватаюсь за его руку, и он притягивает меня к себе. Но сейчас даже не волнует это, а только неживые глаза, наполненные страхом. И нет слов, только безумная боль. Одна на двоих.

Ногтями дотрагивается до моего лица и это оставляет на его руках кровь, продолжающую течь из носа. Мои руки тянутся к его изрезанному лицу с тёмными трещинами. Что с ним произошло? Отчего его вид такой? Кровь с моих отпечатков тут же впитывается в его кожу. Кажется, что вижу его впервые. И не вижу чудовища, а только парня, принимающего мою муку на себя. Слабый отголосок лёгкости появляется в груди. Сама тянусь к его губам, и они такие сухие, но целую его. Невесомо, каждый изгиб этих губ.

– Прости меня… я не смог… – шепчет он, а я отстраняюсь от него, кладу ладони на его лицо.

– Это моя вина… поцелуй меня, Вэлериу. Я хочу продолжить, – отвечаю, ощущая, как боль отступает.

– Хочешь… – его рука ложится на мою шею, и он притягивает меня ближе, что моя обнажённая грудь касается его.

– Поцелуй меня, прошу, и не останавливайся. Подари мне эту ночь в твоих объятиях, – мои руки проходятся по его плечам, и обнимаю его за шею, ещё теснее прижимаясь к нему.

Боль снова скручивает мою поясницу, жмурюсь и издаю стон, но он тут же тонет в его губах, жадно накрывающих мои. Нежно ласкает языком мои сжатые губы, пока я переживаю эти признаки борьбы в себе. Тело не может расслабиться, пока он покрывает поцелуями медленными и тягучими моё лицо, языком слизывая кровь с него. Приоткрываю губы во вздохе облегчения где-то внутри, и ловит моё дыхание, втягивая в себя и обратно, словно вдыхая в меня прохладную жизнь, передавая мне свои силы.

Не могу напиться и не могу остановиться, отвечая на этот поцелуй. Отталкивается ногами, продолжая целовать меня, и ударяет меня спиной. Не успеваю даже вспомнить о боли, как горячительный порез на шее затмевает разум. Его язык ласкает рану, и притягиваю его голову ближе. Глажу ладонями его плечи. Грудь становится такой чувствительной и трётся о его прохладную кожу.

– Прекрасна… как же ты прекрасна, рубин мой, – шепчет он, возвращаясь к моим губам. Целую его. Словно делаю это в последний раз, и жажда внутри открывается с новой силой. Сжимаю его волосы, а его руки ласкают моё тело. Царапает мои бедра, подхватывая за ягодицы, и прижимает к чему-то твёрдому и прохладному. От этого контраста с горящим неудобством между бёдер, издаю стон прямо в его губы.

Я знаю, что это произойдёт, но не страшусь этого. Только желаю. Как безумная сцепляю зубы на его губе. Хватает меня за волосы и резко запрокидывает голову, являя перед глазами вспышки. Грудь приподнимается над кровью, и ощущаю прохладу его языка, остроту сладкой волны по венам от пореза и бедра непроизвольно двигаются, скользя по его органу. Это причиняет одновременно боль, но иную. Пустота внутри, которую необходимо заполнить. Возвращается к моим губам, и я пробую языком собственную кровь.

– Моя прекрасная Аурелия. Алый рубин моего греха, – его шёпот тонет в пронзающей боли внутри от невероятного распирания. Шиплю и цепляюсь ногтями в его плечи. Распахиваю глаза, встречаясь с чёрными зрачками, заполнившими цветную оболочку. Дышать не могу, а только хватаю ртом воздух.