Инсталляция (СИ)

…Сцену окутало эпилептическими всполохами в ритм барабанной дроби; белые, синие, красные лучи рассеялись по залу, ожгли стены, потолок, вновь сошлись на подмостках, где образовался полукруг из десятка подкаченных парней в балаклавах да чёрных безрукавках — бронежилеты, не сразу догадался Александр. Парни угловато затанцевали под пульсацию разноцветных лучей. Замерли. Миг щадящей тьмы, вспышка, и в центре чёрного полукруга нарисовался щуплый тип в ослепительно-белом мундире. Гребешок волос, устремлённых к затылку, золотые лацканы, чёрный шипастый пояс, в руках дубинка, подозрительно похожая на фаллос — Боря был в репертуаре.

— Ты ж не лузер — выбирай, выбирая — побеждай!

Светошумовая атака обрушилась с новой силой, выхватывая отдельные движения подтанцовки, которая картинно била артиста ногами и возила лицом по подмосткам.

— Ваше высочество против гражданского общества!

Парни в балаклавах разбились на двойки, формируя своеобразные мостики, через которых как через козла запрыгали парни в генеральских фуражках. Боря, как бы подпрыгивая от взмаха собственных рук, двинулся назад, привлекая внимание к главной декорации — огромному ограждению из рабицы, за которой толпились девицы с разноцветными причёсками, тощие мальчишки с немного андрогинными лицами, упитанные парни под тридцать с прилизанной щетиной, и ещё какие-то сутулые в очках и толстовках.

— Кем ты стал, засадив лучших в кристалл?!

Тьма, разноцветная вспышка, и Борю окружали уже не парни, а орда мартышек в фуражках и балаклавах. Поводки от золотистых ошейников тянулись в руки дрессировщиков, облачённых в строгие официальные костюмы. Константин Степаныч аж поперхнулся, покосившись на свой.

— Нам — свобода, liberte, смерть проклятой сволоте!

Боря зажал между ног бутылку невесть откуда взявшегося шампанского, торжественно стукнул по пробке и излил брызжущий напиток на ошалевших мартышек. Ближайшая рассвирепела и, потянув за поводок дрессировщика, с размаху зарядила артисту в пах. Музыка, свет, подтанцовка рассыпались, а беснующихся животных пришлось загнать в экстренно подогнанные клетки на колёсиках. Кто-то сверху сбросил огромный белый флаг с надписью «Fin».

— Твою мать… — резюмировал Король.

— Да уж.

— Гадёныш украл мой номер!

Две пары глаз вскинулись на Луи. Отвечал он Константин Степанычу:

— Полгода назад был я на вечеринке Митрошина — выпили, дунули, я в добром расположении духа, вот эта гниль ко мне и подлизалась. Слово за слово, я поделился идеей номера. Кто бы знал…

— Да уж, — повторил человек в кресле. — Можно вывести звезду из девяностых, но наоборот…

— Куда мы без человека на стульчике, — обиделся Король. Константин Степаныч приподнял кружку, обращая его слова в тост.

— Что это? — обронил Александр, смотревший всё это время на мониторы.

Сцена пустовала; один Боря не то сидел, не то лежал на коленях, баюкая пах. Ковёр чёрных ненасытных глаз всколыхнулся. Бездна стала… иной. Безмолвие расползлось в шелест, эхом заполнивший зал. Холодная расщепляющая воронка лопнула, и писателя пронзило неестественное чувство, что теперь на скандального артиста обращены затылки.

— Нет! — вскричал Боря. — Пожрите меня! Пожрите!

Не вставая, путаясь в собственных коленях, он поскакал к краю сцены. Выбежавшая охрана сцапала его в прыжке и поволокла обратно.

— Пожрите! Пожрите! Пожрите! — визжал Боря, рыдая. Когда его вынесли за кулисы, шелест зала вновь ужался до безмолвия.

— Почему нет?! — воскликнул Луи. — Такой провал!

— Пожрать — значит, сделать частью себя, — махнул кружкой Константин Степаныч.

— Побрезговали…

Писатель слушал их, всё пристальнее вглядываясь в бездну через мониторы.

— Не берите на свой счёт, Александр, — опустилась ему на плечо весомая рука Константина Степаныча. — В вас заинтересована совсем иная публика.

От этих слов по рукам писателя пробежали мурашки.

— А что никто не готовится? — картинно заозирался Король.

— Не время. — Константин Степаныч вернул пустую кружку ассистенту и покачал головой на молчаливое предложение подлить. — Спасибо.

— Как это — не время?! Время Каталонова!

— На сегодня он меня не нанимал.

— Кирюша! — схватился за голову Король. — Константин Степаныч, что ж вы молчали! Нельзя! Дайте я вам из своего кармана… Телефон! Где телефон?!

— Все оценили твою заботу о друге, Луи, но так дела не делаются.

— Это я ничего без подготовки не могу! Ну, Константин Степаныч!..

Король почти канючил.

— Начинается, — сообщил, отвернувшись от него, человек в кресле. Все как один прильнули к экранам.

— Как он мог… — прошептал Луи.

Мрак сцены окутало ненавязчивым тёплым светом. Никаких декораций, спецэффектов, назойливых костюмов — просто Кирилл Каталонов в чёрном фраке да с микрофоном от ушной гарнитуры.

— Не смей!.. — ахнул Луи.

И Каталонов запел.