Инсталляция (СИ)

Вскоре Александр стал натыкаться на юрких индивидов с фото- и видеокамерами. От них он старательно шарахался, пока наконец не слился с группкой таких же прохожих. Индивиды резво и профессионально выхватывали особо эффектные кадры, обсуждая меж собой что-то «героичное» да «массовое». Их тягой ко всему броскому пользовались те, кто пришёл сюда чисто показать себя на весь интернет. Рассветов видел жонглёра, работавшего с таким количеством предметов, что они сливались в одно мутное колесо. Проходил человек в потрясающем костюме-тройке, и на вопросы журналистов отвечал только то, что сшил его сам, хотя жена, конечно, помогала с подбором тканей. Две девушки в костюмах чёрно-белых арлекинов едва только ощущали на себе объективы, как начинали разыгрывать сценки из «Гамлета», рекламируя в конце каждой некоего Игоря Баньку. Александр, несмотря на коченеющие от холода конечности, шутку оценил. Так и не разглядев в тумане «Рай для страждущих, ад для желающих», он покинул площадь и растворился где-то на пути к бульвару имени Гриши Шелкова.

Решения

На ближайших подступах к дому 25/43 его окликнул голос под жизнерадостным шофе:

— Глу…бокоуважаемый!

Почему-то заплетающееся восклицание не оставляло сомнений в адресате. Александр обернулся, и когда уже вообразил, что это сам туман вышел на контакт, из вихрящейся мглы вывалился нетвёрдый субъект в затасканно-голубой ветровочке. Глянув на писателя весело и лукаво, субъект постановил:

— Я тысячекратно извиняюсь, но Александр Рассветов — это Вы!

— Тихо! Боже…

— Обещать могу, но не жениться! Итак, Ваш преданный друг — и поверьте, это не я! — велел передать Вам следующее послание!

Нетвёрдый икнул, отчего голову его откинуло к спине. С силой, от которой хрустнули позвонки, от качнул её обратно, и на Александра вперилась пара чужих, но странно знакомых глаз.

— Саша, не иди на ошибку. Он сдаст тебя и пузо не почешет. Он лжец. Они все лжецы. Встретимся за мусорными баками на Дзержинского. Это в сторону Твердовского музея. Посланий не передавай. Водки не хватит.

Голос принадлежал определённо субъекту, но создавалось ужасающее впечатление, что его языком, связками и интонациями ворочал лично Кент. Но тут посланник заморгал, хрустнул торжественно шеей и сделал неловкое танцевальное па, означавшее «а вот он я!».

— На этом вам — конничива и аривидерчи! А мне — на высокоградусный дайвинг!

Нисколько не заботясь о последствиях, субъект развернулся и как бумажка упорхал в курящуюся хмарь. Это было…

— Это было, — подтвердил Александр.

Взвесив разложенные Кентом перспективы, он пришёл к одному простому выводу. Старый римлянин что-то знал, изрекая «делай что должно, и будь что будет». В конце концов, он отодвинул неизбежное далеко за пределы собственной смерти.

— Может, и у меня выйдет, — проговорил Александр, и ему очень не понравилось это брякнувшее «может».

Обитал Сан Владимыч в пряничной пятиэтажке с вихрями деревянных ободков на окнах. Квартира досталась ему по наследству. Многие советовали дядьке продать лакомый кусочек в центре города, переселиться куда-нибудь ещё, а на остатки взять машину посовременней. На чужую жилплощадь всегда советчик найдётся, отвечал Сан Владимыч и за свою держался истинно бульдожьей хваткой. Рассветов полагал, что эта двушка была ему чем-то большим, нежели суммой тесных стен с непропорционально высокими потолками. Говорят, даже домофон в подъезде дядька чинил собственными руками.

Набрав на свеженькой панели 387, Александр стал ожидать — на каждый подобный звонок у Сан Владимыча начинался истерический ритуал беготни туда-сюда за штанами. Параллельно он долго выяснял, в дверь это, или в домофон.

— Кто?! — громыхнуло, наконец, из динамика. Звук был как из аэродинамической трубы.

— Это я, дядь Саш.

— Санька?..

И, не дожав кнопку открытия, оборвал связь. На повторный вызов Сан Владимыч ответил крепкими матюками, но кнопку так и не осилил. На третий он судорожно колотил по аппарату, даже когда пропиликала приглашающая трель. До самой лестницы писатель слышал нечленораздельное бухтение, прерванное грохотом уроненной трубки.

На последний этаж Александр нёсся через ступеньку, потирая друг о друга леденеющие ладони. Им предстояло основательно простучаться, чтобы дядька разглядел его в глазок и только потом начал открывать все четыре замка. Наконец в проём выглянуло обстоятельное брюхо в праще майки; лишь когда оно убедилось, что горизонт чист, подтянулся весь остальной Сан Владимыч.

— Санька! — оглядев Рассветова с головы до ног, заключил он. — Ну, чё мнешься, заходи.

Мялся Санька, поскольку весь дозволенный проём заполнял монументально-оплывший дядька. Выдержав секунду, Сан Владимыч повёл рукой: «приглашения тебе особого?!» да так и втянулся обратно в квартиру. Александру предоставили честь войти и закрыть дверь самому.