Инстинкт гнева

— Это твои догадки, разведка, — Рустам высокомерно усмехнулся. — Я тебе не этот урюк, мне ты ничего не предъявишь.

— А ты меня и не интересуешь. Кто ты такой, Рустик? Пешка. По большому счету меня даже адвокат не интересует. Мне нужен тот, кто играет вами партию. Тот, кто желает использовать кризис, возникший по милости Хамелеона, в своих интересах.

— Высоко лезешь, медведь. Там улей, но там и ветки тоньше, не упади, — Рустам покачал головой.

— Я помню, что ты поэт, Рустам. — Полковник кивком указал на дверь. — Но еще — ты рядовой боец, и тебе долго не стать бригадиром. Так что оставь свои советы при себе и ступай работать, дел выше крыши. И не говори ничего Мартову, так будет лучше, поверь. Сыщик выжил, но затаился, Эфиоп от стыда тоже лег на дно. Запомнишь?

— Не перепутать бы, — Рустам скривился. — Урюка все равно найдут. Не мы, так другие.

— Это уже моя печаль, Рустик. Ступай, трудись, а в перерывах пиши тексты к шлягерам. Так от тебя пользы больше. Как там у тебя было… «Железной поступью шагая, земле отцов мы шлем привет», да? Конечно, на немецком звучит энергичнее, но и в переводе впечатляет.

— Вспомнил! — прошипел Рустам. — Еще бы марш Старой гвардии вспомнил или вообще — оду Юстиниану. Будь здоров, разведчик!

Рустам, наверное, хотел громко хлопнуть дверью, но приложил к массивной двери недостаточное усилие, и звукоизоляция поглотила хлопок. Павел покачал головой и включил «драйв».

— Талантливый парень, но лени на троих.

— Песни пишет, да? А кому?

— Кто больше заплатит. Мегазвездам в основном.

— Тогда понятно.

— Что тебе понятно?

— Почему в современных песнях плохие тексты. К деньгам нет рифмы, — Эфиоп повозился и негромко застонал. — Левая нога совсем онемела.

— Кость задета, — Павел кивнул. — Но это ерунда, Вахоб, главное — жив.

— Спасибо, полковник.

— Не за что, майор.

— Бывший, — Эфиоп снова застонал. — Ты меня спас, я не забуду.

— Лучше забудь. Подлечись, отдохни, выжди, пока все уляжется, и возвращайся к своему Ивану Палычу, понимаешь меня?

— Вербуешь?

— Нет. Конкретно твой босс меня не волнует, следить за ним тебе не придется. Но должник в преступном мире мне не помешает. Вдруг пригодишься? Согласен?

— Да, полковник, — твердо ответил Эфиоп. — А что ты сыщику скажешь?

— Найду, что сказать. Ему сейчас что ни скажи — проглотит. На распутье он, как тот витязь…

…По дороге домой Виктор напряженно обдумывал ситуацию, но ни к чему определенному так и не пришел. Из одних и тех же сочетаний фактов напрашивались самые противоречивые выводы. Туманов вертел их и так и этак, но четкой картины с внятными комментариями не получалось. Следы вели сразу в трех направлениях, и Виктор никак не мог выбрать какую-то одну тропинку. Сыщик и на самом деле чувствовал себя просто витязем на распутье.

Если пойти налево, все вроде бы стыковалось и почти идеально подверстывалось к версии, что Островский злодей. Все, кроме одного, — бывший клиент не скрывался, а сам искал кого-то особо опасного. Это подтверждал масштаб облавы в лесопарке и привлечение к делу милиции.

Прямо маячил человек, нанявший киллера (теперь ясно, что не Островский), который несколько раз пытался убрать сыщика и его новую подружку. Зачем? И почему обоих? Ведь до сегодняшнего дня между ними не было связи. Или была? Непонятно.

Направо лежал путь и вовсе неизученный, со следами неведомых зверей. В камуфляже и с ружьями.

Что объединяло все три направления — так это застилающий тропки туман. Конечно, можно было никуда не ходить, а подождать у камня-указателя, когда прояснится либо на одной из тропинок, либо в голове, но насколько затянется «прояснение» — неизвестно, а лишним временем Виктор не располагал.

«Хотя, если отбросить догадки и оставить лишь факты, получится, что отчетливо видна только одна тропинка. Второй вариант прояснится не раньше, чем завтра, с третьим вообще ничего не понятно, остается первый. Островский кого-то ловит? Ну и что мне теперь мешает выяснить — кого? Киллер вне игры, эскорт на „мерсах“ меня упустил — идеальные условия для шпионажа. Ими и воспользуюсь!»

* * *

«Приезжай в десять на 35-й километр МКАД, медленно иди по внутренней стороне в сторону перехода. Не приедешь, брату крышка».

Женя перечитала SMS и швырнула телефон на диван. Случилось то, чего она и опасалась. Кощей нашел способ добиться своего. Женя взглянула на часы. Ждать помощи снова неоткуда, вернее, некогда. Она решительно поднялась, сунула сзади за пояс пистолет и прикрыла его футболкой. Странно, что Виктор ничего не сказал про пушку. Не заметил? Вряд ли. Пистолет лежал в кармане, рукоятка торчала почти полностью, сыщик должен был его увидеть. Но ничего не сказал. Странно.