Инстинкт и бессознательное

[227] Именно здесь, среди прочих важных точек, чистая психология вступает в противоречие с переменной Х, то есть с органической точкой зрения. Впрочем, противоречия возникают не только в данной точке. Существует дополнительный фактор, которым пренебрегают специалисты, занятые исследованиями конституции. Речь о том, что психический процесс не начинается как бы с нуля применительно к индивидуальному сознанию; это, скорее, воспроизведение функций, сформированных веками развития и наследуемых заодно со структурой мозга. Психические процессы предшествуют сознанию, сопровождают его и длятся дольше. Сознание – всего лишь промежуток в непрерывном психическом процессе, вероятно, своего рода кульминация, подразумевающая специфические физиологические усилия, а потому каждый день оно исчезает с некоторой периодичностью. Психический процесс, лежащий в основе сознания, воспринимается нами как автоматический, то есть его истоки и развитие нам неведомы. Мы знаем только, что нервная система, в особенности ее центры, обусловливает и выражает психические функции, что эти унаследованные структуры начинают функционировать в каждом новом индивидууме так, как было всегда. Лишь пики данной активности проявляются в нашем сознании, которое регулярно затухает. При всем бесконечном разнообразии индивидуальных вариаций сознания базовый субстрат бессознательного психического остается неизменно единообразным. Насколько вообще возможно постичь природу бессознательных процессов, мы выяснили, что они проявляют себя повсюду в поразительно идентичной форме, пускай их выражения, фильтруемые индивидуальным сознанием, тяготеют к беспредельному многообразию. По причине фундаментальной однородности бессознательного психического человеческие существа и способны коммуницировать друг с другом, превозмогая все различия индивидуальных сознаний.

[228] В приведенных наблюдениях нет ничего неожиданного, по крайней мере на первый взгляд, но они начинают вызывать недоумение, когда мы устанавливаем, насколько сильно индивидуальное сознание подчиняется этой однородностью. В семьях известны случаи поразительного ментального сходства. Фюрст[174] привела пример матери и дочери, у которых сходство ассоциаций достигало 30 процентов (цитирую по своей работе «Изучение словесных ассоциаций»[175]). Психическая солидарность между народами и расами, обитающими далеко друг от друга, в целом признается при этом совершенно неправдоподобной. Однако в действительности мы обнаруживаем обилие удивительных совпадений в области так называемых фантастических идей. Предпринималось немало попыток доказать, будто подобные совпадения мифологических мотивов и мифологических символов объясняются миграциями и сохранением традиций; отличным образчиком рассуждений такого рода является книга «Migrations of Symbols» Гобле д’Альвьелла[176]. Но это объяснение, обладающее, безусловно, некоторой научной ценностью, опровергается тем фактом, что мифологема способна появиться где и когда угодно, в отсутствие даже намека на заимствование извне. Так, мне довелось наблюдать одного безумного пациента, который почти слово в слово цитировал длинный, исполненный символического значения отрывок текста с древнего папируса, опубликованного Дитерихом[177] несколько лет спустя (об этом я рассказываю в своих «Метаморфозах и символах либидо»)[178]. После знакомства с достаточным количеством аналогичных случаев пришлось отказаться от первоначального допущения, будто такое возможно лишь среди представителей одной и той же расы, и я обратился к изучению сновидений у чистокровных негров из южной части Соединенных Штатов Америки. В их сновидениях мне встретились, среди прочего, мотивы из греческой мифологии, и это развеяло все мои сомнения относительно внерасового наследия.