Инстинкт и бессознательное

[257] Этих трех функций было бы вполне достаточно для ориентации, будь рассматриваемый объект изолирован в пространстве и времени. Но с пространственной точки зрения любой объект состоит в бесконечном множестве связей с другими, а с временной точки зрения это просто-напросто переход от предыдущего состояния к последующему. Большая часть пространственных взаимоотношений и временных изменений в момент ориентации неизбежно остается за пределами сознания, но все-таки для определения значения объекта необходимо оценить его пространственно-временные связи. Именно четвертая способность сознания – интуиция – позволяет нам хотя бы приблизительно определять пространственно-временные взаимоотношения. Это функция восприятия, которая опирается на сублиминальные факторы, то есть учитывает возможные отношения объектов, отсутствующих в поле зрения, и возможные изменения во времени, прошлые и будущие, относительно которых сам объект не дает никаких сведений. Интуиция есть мгновенное осознание этих отношений, осознание, недоступное другим трем функциям в момент ориентации.

[258] Я упоминаю ориентационные функции сознания потому, что их можно выделить для эмпирического наблюдения и они поддаются дифференциации. Природа изначально установила градации в их значимости для разных индивидуумов. Как правило, усиленно развивается одна из четырех функций, накладывая тем самым характерный отпечаток на психику индивидуума в целом. Преобладание той или другой функции ведет к появлению типических установок, носителей которых можно сопоставить с мыслительным типом, чувствующим типом[182] и т. д. Конкретный тип есть выражение определенной склонности, своего рода призвание, с которым личность себя отождествляет. Все, что возводится в ранг принципа или добродетели, по причине приверженности к данному принципу или же из-за его полезности неизменно приводит к односторонности или к принуждению к односторонности, исключающей все прочие возможности; это характеризует людей воли и действия ничуть не меньше, чем тех, чья цель в жизни – постоянная тренировка памяти. Что бы мы упорно ни исключали из сознательного воспитания и адаптации, все это благополучно сохраняется в неподготовленном, неразвитом, инфантильном или архаическом состоянии, и глубина постижения тут варьируется от частичной до полной бессознательности. Поэтому, наряду с мотивами сознания и разума, бессознательные влияния примитивного свойства всегда обильно представлены в личности и препятствуют намерениям сознания. Ни в коем случае не следует предполагать, будто все эти латентные для психики формы деятельности, подавленные или игнорируемые индивидуумом, лишены тем самым своей специфической энергии. К примеру, полагайся человек целиком на зрительное восприятие, это вовсе не означало бы, что он перестал слышать. Даже если бы смог перенестись в беззвучный мир, он при первой же возможности удовлетворил бы свою потребность слышать, предавшись слуховым галлюцинациям.

[259] Тот факт, что у естественных функций психики не отнять их специфической энергии, ставит показательные антитезы, хорошо заметные всюду, где действуют эти четыре ориентирующие функции сознания. Основными противоречиями выступают противоречия между мышлением и чувством, с одной стороны, и между ощущением и интуицией, с другой стороны. Первое противоречие хорошо известно и не нуждается в уточнениях. Противоречие между членами второй пары становится яснее, если трактовать ее как противоречие между объективным фактом и простой возможностью. Очевидно, что всякий, жаждущий новых возможностей, не будет довольствоваться текущей ситуацией, а попытается ее преодолеть, насколько это в его силах. Указанные полярности, безусловно, вызывают досаду, и это справедливо вне зависимости от того, происходит конфликт в психике одного человека или между индивидуумами противоположного темперамента.

[260] Мне представляется, что проблему противоположностей, которая здесь затрагивается вскользь, следовало бы сделать основой критической психологии. Подобного рода критика была бы чрезвычайно полезной не только в узкой сфере психологии, но и в гораздо более широкой сфере наук о культуре вообще.