Инстинкт матери

Давид щелкнул выключателем, и терраса осветилась, а офицер тем временем уже открывал раздвижную дверь, готовясь выйти на улицу. Его напарник приступил к обыску в столовой. Оба работали методично, спокойно и неспешно.

Мило с отцом остались в гостиной. И тут Давид увидел, что Петранинки снял фонарь, висевший у него на поясе, и, светя перед собой ярким лучом, отправился в глубь сада.

Воспользовавшись тем, что они остались одни, Мило шепнул отцу:

– Папа, а зачем пришли полицейские?

– Не волнуйся, мой хороший, все в порядке.

– А когда вернется мама?

– Скоро.

Давид и хотел бы сказать что-нибудь более существенное, чтобы успокоить сына, но все силы уходили на то, чтобы скрыть собственное беспокойство. А в голове у него теснилась целая толпа вопросов, и задать их он не мог: мешал страх выдать свою тревогу. Отчего в действительности умер Эрнест? Зачем этот обыск? И почему именно у него в доме? Он что, фигурирует в деле как подозреваемый? Сыграло ли какую-то роль его прошлое хулигана-токсикомана? Или все это нормальные процедуры, учитывая, что он одним из последних видел Эрнеста живым? Но тогда почему его не вызвали в префектуру, как на другой день после смерти Эрнеста? Может, полицейские ищут что-то определенное, без чего их шансы ничтожны?

Размышления Давида прервал голос Петранинки, который, вернувшись на террасу, звал напарника:

– Боно! Иди-ка посмотри!

Напарник вышел из столовой и подошел к Петранинки. Сердце у Давида сильно забилось. Что он там нашел? Он двинулся следом за Боно, велев Мило оставаться на месте.

Но мальчик потянул отца назад: ему хотелось быть все время с ним рядом.

– Подожди меня здесь, мой хороший… Я сразу же вернусь!

– Папа, не оставляй меня одного!

Тоска, прозвучавшая в голосе сына, потрясла Давида. Он обернулся к полицейским, но все-таки решил остаться с сыном. Петранинки и Боно вернулись через несколько секунд.

– Вам придется проехать с нами в префектуру, месье Брюнель. Нам нужно задать вам несколько вопросов.

– Я уже все сказал вашему коллеге на следующий день после трагедии, – без особой убежденности запротестовал Давид.

Петранинки пристально, с легкой угрозой, на него взглянул.

– Месье… не заставляйте меня при ребенке доставать наручники, – тихо и жестко произнес он. – Вы можете кому-нибудь доверить мальчика, пока не вернулась ваша жена?

Растерявшись от такого оборота дела, Давид помотал головой. Собрать мысли воедино он был пока не в силах.

– В противном случае мы должны будем забрать его с собой, – продолжил офицер, – но я сомневаюсь, что это лучшее решение вопроса и для него, и для вас. Вам действительно не с кем его оставить?

– Нет…

– И нет ни родственников, ни друзей, ни соседей?

Соседи… Во рту у Давида пересохло, и он нервно сглотнул. Конечно, его всегда можно оставить Тифэн и Сильвэну, но будет ли это хорошим выбором, учитывая все последние обстоятельства? Но время поджимало, и чертов Петранинки не сводил с него глаз, парализуя всякую способность соображать.

Нет, только не к Тифэн и Сильвэну, Летиция ему этого не простит.

Оставалась возможность взять Мило с собой в полицейское управление, чтобы он дожидался в одной из безликих, холодных и враждебных приемных. Но это может напугать семилетнего ребенка, который будет знать, что папа где-то рядом и что папу допрашивают. В мозгу у Давида всплыли воспоминания собственной юности, бесконечные допросы, психологический прессинг полицейских, тоска, сомнения, ненависть… А иногда и насилие… В голове теснились образы, звуки, запахи – все, что потом снилось в кошмарах и чего он надеялся навсегда избежать…

Потрясенный, что собрался подвергнуть Мило такому испытанию, Давид вдруг понял, что и сам его не выдержит, если сын будет где-то рядом, в соседней комнате. Ребенок был его ахиллесовой пятой, и уже само его присутствие делало его уязвимым. Если он хочет владеть всеми своими психологическими ресурсами, ему нужно отвезти сына в надежное убежище, и как можно скорее. Надо выбирать наименьшее из зол.

– У нас есть соседи, – тихо, почти шепотом сказал он.

– Отлично. Пойдемте к ним!

Давид быстро обернулся к Мило, присел на корточки, чтобы быть вровень с ним, и в нескольких словах все ему объяснил:

– Послушай меня, мой хороший, я должен сейчас поехать вместе с полицейскими. Ненадолго, я быстро вернусь. А тебя я отведу к тете Тифэн, и ты там подождешь, пока мама тебя заберет. Хорошо?

– Я хочу поехать с тобой, папа, – взмолился мальчик осипшим голосом.

– Не надо, мой милый, это не самое лучшее для тебя место… Тебе лучше побыть у тети Тифэн.

Малыш опустил голову, и по его щекам покатились слезы. Давид подумал, что сердце его сейчас разорвется. Он обнял сына и прижал к себе.

– Пойдемте, месье Брюнель, – торопил его Боно, стоявший сзади.

Давид встал, взял за руку Мило, и все отправились к Тифэн и Сильвэну.

* * *

Открыв дверь, Тифэн не смогла скрыть удивления: за дверью стоял Давид, с ним Мило, а по бокам еще двое незнакомых людей, чью враждебность она инстинктивно угадала. От такой картины Тифэн онемела.