Инстинкт тролля (ЛП)

Это подлинная история Экскалибура. Если кто-то вам будет рассказывать что-то другое, он соврет.

Я выпрямляюсь, отчего мои колени скрипят. Горизонт над деревьями порозовел. Скоро будет светать.

— Я тогда, не оглядываясь назад, вернулся в горы на столетие-другое. Мы с троллессой больше никогда не разговаривали. Я взялся за эту работу в шахте, чтобы забыть ее. И думал, что мне это удалось, но ошибся.

— Да, но… — Шелдон осматривает оружие, которое держит обеими руками. — В чем секрет, что лезвие вытаскивалось? Я имею в виду, как это проделал Артур?

— Это она ему позволила, — вздыхаю я. Прошли столетия, а мне все еще трудно это признавать. — Парнишка был легок на ногу, и когда взбирался, пощекотал ее в нужном месте. И мечом покачивал туда-сюда, осторожно, а не пытался тянуть его, как грубиян. Это было…

— Волшебство? — рискнул Седрик.

— Непотребство. Но это не принесло ему удачи. Вместо того чтобы немедленно отчистить Экскалибур и подзаточить острие, пацан просто оставил его блестеть. Конечно, он сделал на этом карьеру и короновался, но после этого пользоваться им как следует он не мог. Когда он умер, нам пришлось вернуть меч производителю.

— Я не повторю той же ошибки, — говорит Шелдон с проникновенным взглядом. — Я отскоблю весь серебряный налет с моего клинка, пока он не станет как новенький.

— Серебро? — Я смотрю на него круглыми глазами. — Э, Шелдон, но ведь это я… Это будет больше похоже на слюду, видишь ли. С кусочками пирита, если строго говоря. У тролльских самок тоже есть дополнительная расщелина. Ты уверен, что подготовлен к женитьбе?

— Бризена сказала мне то же самое — в тот день, когда попросила помочь ей расстегнуть кольчугу.

— Это такие женские штучки, — утешает его Седрик.

Они со взаимопониманием переглядываются. Я рычу:

— Не хочу вас торопить, мальчики, но скоро рассветет! Шелдон, похоже, мне придется объяснять все немного подробнее, чем я думал.

Я усаживаюсь в центре поляны, в яме, оставшейся от гранитного валуна.

— Когда ты вернешься с мечом, — говорю я, — я заменю собой валун. Я его внимательно изучил, мы примерно одинакового размера. Никто не заметит. Я лягу на живот, зароюсь головой глубоко в торф, задрав… — Я содрогаюсь при мысли о том, что меня ждет. — Это сработает. Ты засунешь лезвие. Я заблокирую его, если его попытается вытащить кто-то еще, а потом отпущу, когда придет твоя очередь. Не забудь сразу после этого поднять меч к небу. Будь торжественным, будь агрессивным. Если нужно, взреви. Это должно убедить всех и вся.

— Мы можем потренироваться, шеф?

— Нет!

Шелдон отпрыгивает назад. Я заставляю себя дышать медленно, тем временем поляну постепенно заливает свет зари. За шорохами в подлеске слышен шум моря.

— Ладно, — говорю я. — Я покажу тебе. Но держи свой меч при себе.

Я приседаю в яме, складываю руки и поднимаю ягодицы к небу. Я пытаюсь стать камнем, думать как камень. Это труднее, чем может показаться, даже для тролля. Шелдон кружит вокруг меня и наконец взбирается на меня с южного склона.

— Ты разглядел мою расщелину, мальчик?

— Думаю, да. Как-то это похоже на дедовщину, надо сказать. Только обычно оно проходит наоборот. Вы потому не хотели, чтобы это делала Бризена?

— Она не умеет соразмерять свои силы.

От земли исходит вибрация — где-то совсем рядом шахта. Похоже, в этом районе ведутся масштабные раскопки. Они как-то не соотносятся с графиком, который я утверждал перед отъездом, но, похоже, решительно все работает не так, как обычно. Еще одна каверза Кредебита…

Кончик меча задевает внутреннюю сторону моего бедра, и я инстинктивно напрягаюсь. Когда прибудут рыцари, придется мне контролировать себя получше.

— Может, ну его в задницу? — бормочет Шелдон.

— Собственно, так оно и есть, — вздыхаю я. — Только тебе не обязательно его засовывать сильно уж глубоко.

Я с неспокойным сердцем смотрю, как они уходят. Отблески их факела постепенно скрадываются зеленью. Лес пробуждается с рассветом, влажный ветер доносит запахи соли и грибов. Первые песни птиц и стаккато дятлов заглушают приглушенный звук кирки и бура у меня под ногами. Мои инстинкты тролля бьют во все колокола. Через несколько часов этот пятачок превратится в легенду, станет местом паломничества, куда старые рыцари станут водить молодых, чтобы те уразумели, как устроен мир. Здесь будут слагать песни и сказания о любви благородной девы к простому оруженосцу. О мече, украшенном рунами и рубином цвета крови, который верно послужит своему хозяину, а после смерти исчезнет. Никто не заинтересуется камнем, и это тоже хорошо.

Легенды подобны тропинкам. Вот эту проложил я, но после по ней бросились все, и мои следы затерялись. Другие, уже не я, ее подправят, превратят ее в дорогу, потом в асфальтированную трассу. Они добавят километровые столбики и карты. Срежут, спрямят. Но вести она будет всегда к этому пятачку.