Инстинкт тролля (ЛП)

Прежде чем присесть в яме, я опорожняю два горшка со смазкой. Торф встречает меня словно старого друга. От прорытого под ним туннеля меня отделяет плита из твердой породы. Бригады проработали посменно всю ночь, наплевав на правила. Я слишком измотан, чтобы заснуть, поэтому дозволяю своим мыслям гарцевать по всей голове. Это странное ощущение. Обычно я довольствуюсь одной идеей за раз, которую обдумываю до тех пор, пока она не помрет и не оставит меня в покое. А когда их под черепом крутится сразу несколько, я себя чувствую, будто осиное гнездо проглотил.

К моменту, как возвращаются рыцари, я уже раз десять успеваю спросить себя, что я здесь делаю.

— Покажи-ка нам, как ты это сделал, хлюпик!

Лязганье кольчуг перемежается со стуком поножей о щиты. Лошади, привязанные к задней стенке дощатой хижины, фыркают и дергают свои поводья. Над хором возвышается пронзительный голос Бризены, и она клянется всеми богами, что будет принадлежать только тому, кто явит себя повелителем меча. Она явно оставила попытки сделать это сама, но, как я подозреваю, помышляет о собственном реванше. Люди топчутся вокруг меня, бурчат и раздражаются. Некоторые вполголоса делают ставки. Шелдон, как я ему советовал, отмалчивается, но теперь настает его очередь выйти на сцену.

Его тень простирается через всю поляну. Потрясая мечом, он взбирается на мои бедра и встает на мою поясницу, лицом к восходящему солнцу. Свет играет на его осунувшемся лице. Надо думать, что на фоне света его силуэт окутывает аура, из-за которой он кажется выше. Воздевает ли он взор к небу, воспользовался ли рубином, чтобы драматически залить сцену алым цветом? Это его история, больше не моя; я лишь реквизит.

Когда он втыкает свой клинок, самым унизительным образом скрежещущий, несмотря на всю смазку, я подавляю взвизг, который повредил бы моему достоинству. Потом я стискиваю зубы и не двигаюсь с места, пока рыцари, один за другим, пытаются извлечь его снова. Первые из них, видимо, думали, что это будет нетрудно, потому что усердствовали подолгу, чертыхаясь и топчась по мне своими железными пятками. Те, кто ближе к концу, едва изображают усилия, только притрагиваясь к навершию. Утро превращается в череду потуг с разочарованиями, а запахи леса постепенно сменяются букетом торфяной настойки и свежесваренного пива.

Наконец очередь попытать счастья доходит до сэра Парцифаля. Его появлению предшествует серия трубных звуков и топотание рыцарей, которые спешат попрятать свои кубки и выстроиться в почетный караул. Зарывшись головой в торф, я прислушиваюсь к вибрациям земли, чтобы понять, что происходит, но грохот, доносящийся из туннелей подо мной, делает задачу практически невозможной.

Я начинаю слегка паниковать. В самом деле, должен же я был догадаться, что заявится большой босс. Находка меча расстроила планы относительно замужества его дочери. Он слишком умелый политик, чтобы открыто выступать против набирающей ход легенды, но не позволит манипулировать собой с такой же легкостью, как его люди. Даже Бризене не удалось его уломать; у него, должно быть, стальная воля.

Он направляет своего жеребца в центр поляны и спешивается прямо на мою спину. Рыцари одобрительно орут. Он стоит неподвижно и только лупит каблуком по моему позвоночнику, требуя тишины. Это чертовски больно, не говоря уже об искрах, которые, должно быть, летят от его шпор. Ничего не скажешь, этот человек знает, как обставить свой выход.

— И что же мы тут имеем? — выкрикивает он.

Вместо того чтобы схватиться за меч, торчащий из моего фундамента, он поворачивается к нему спиной и вытаскивает свое собственное оружие, а затем со звяканьем тыкает им в мой интимнейший гранит.

— Неужели судьбе до такой степени не хватает воображения? Наши предки уже проходили через подобное испытание. Мужчины мы или вульгарные подражатели, павианы без капли достоинства, завидующие славе тех, кто был до нас? Меч Артура ковали феи. Как вы думаете, вот это вот достойно стать его преемником?

По рядам гуляет имя «Экскалибур», сначала потихоньку, потом все громче и громче. Ситуация выходит из-под контроля.

— Экскалибур исчез, — заявляет Седрик откуда-то из толпы. — То есть, его утилизировали. Слишком поврежден. А этот совсем новый.

На миг опешив, сэр Парцифаль яростно колотит пяткой, чтобы восстановить общее спокойствие. Однако хотелось бы, чтобы он это прекратил.

— Хватит, — выходит он из себя. — Я не позволю своим людям выставлять себя на посмешище, пытаясь вытаскивать вульгарную имитацию из позабытого посередь глухомани камня.

— Ты так говоришь, папа, потому что никто не сумел! Кроме моего любимого, который ради женитьбы на мне все сделает. Но ты этого не готов принять, верно ведь?

Бризена отпихивает плечом рыцарей, преграждающих ей путь, и встает у ног отца, уперев перчатки в прикрытые металлической кольчугой бедра. Получающийся при этом скрип отгоняет всех насекомых в округе.

— Я уже говорил тебе не вмешиваться, — предупреждает Парцифаль. — В лагере мы с тобой разберемся, моя малышка, и я обещаю, что ты это надолго запомнишь!