Институт благородных убийц

Она любит есть всякие снадобья, ей нравится сам ритуал приема, все эти нарядные коробочки, шуршание целлофановых оболочек. Зинаида то и дело глотала витамины, валидол и еще много чего. Жадно поглощала всю чепуху, что мы оставляли в открытом доступе. Часто хваталась за успокоительное и обезболивающее, мы только успевали отнимать. Я продумаю, какие выбрать препараты, чтобы не привлекать внимания. Все, что потребуется от меня, — оставить их на виду. Остальное довершит Зинаидина алчность. Все должно выглядеть как можно более естественно.

Не хочу, чтобы она мучилась. Я сделаю так, чтобы она ушла тихо и без боли, но при этом стремительно. Мгновенно подскочившее сверх меры давление или вдруг образовавшийся тромб убьют ее за считаные минуты. У меня не хватит духу совершить над ней другую расправу. Максимум, на что я способен, — оставить лекарства на тумбочке и предоставить ей съесть их самой. Главное — не торопиться, сделать все без суеты. Все еще предстоит выверить, всесторонне взвесить, рассчитать с точностью до минуты, но я сделал главное — выбрал путь. Пройти его следует неспешно, так, чтобы не оступиться. Время у меня еще есть.

В моменты самых яростных вспышек ненависти к Зинаиде меня посещали куда как более жестокие фантазии. Но душа ее, спящую, подушкой, роняя к ней в ванную включенный фен, я все равно не омраченным яростью краешком сознания понимал — я не решусь. Эти видения были бесплодны, и потому так ярки, так сладострастны. Слышать хрип, прижимая к лицу подушку, в то время как ее ноги выбивают на тахте предсмертную дробь — это мне не по силам. Лишь удаленное убийство. Опосредованное. Не видеть, отойти в роковой момент в сторону, — только так я выдержу. Интересно, что делают другие, чтобы довести задуманное до конца?

Сколько гениально спланированных преступлений так и остается невыполненными из-за сущей безделицы — убийца не смог решиться?

Я никогда не узнаю. Убийца априори одинок.

Ему не с кем поделиться сомнениями, не у кого попросить совета. Казалось бы, так просто — пару минут прижимать подушку к ненавистному лицу, — на стройке я справляюсь с куда более тяжелыми нагрузками, — а недостижимо, как космос.

Я не мог уснуть, все размышлял. Если Зинаида останется жива, квартиры нам не видать. Через суд мы наверняка ничего не добьемся, как не добилась Ольга. Целый год мучений, и все ради чего? Мать обезумеет окончательно от расстройства. Лера будет делать вид, что новость ее не потрясла, но примется плакать еще чаще. Подарить целый год жизни нашей семьи Зинаиде? Смириться? Нет. Надо решаться, наконец. Мне не оставили даже шансов прикрыться, в случае чего, ее психическим расстройством. Если бы ее признали душевнобольной, мы могли бы апеллировать к этому, когда она, наконец, пожелает расторгнуть с нами договор. Юристы не отнеслись бы серьезно к жалобам официально безумной Зинаиды, но пока, по мнению психиатров, она не безумна, к ней будут прислушиваться. Старая перечница вполне еще в себе. Так что в глазах закона она будет права.

Пора, наконец, признаться: ждать больше нечего. И решение у меня, если подумать, уже есть — простое и очевидное — «Флурпакс». Психиатр прописал ей «Флурпакс». Выждать, чтобы она принимала его хотя бы месяц, и добавить сверху буквально немного «Х…мина» — и все, никаких мудрствований. «Х…мин» — не убийственное само по себе вещество, которое входит в состав многих лекарств с пышными названиями. Это ингибитор захвата серотонина. Вместе с флунаризином он составит смертельный коктейль для Зинаиды. Она даже не успеет понять, что с ней происходит. Вдруг дыхание станет поверхностным, побледнеет кожа, появится холодный пот. Рефлексы сначала усилятся, но потом утратятся. Исчезнет реакция зрачков на свет. Сердечная деятельность ослабнет, и упадет давление. Могут возникнуть судороги, но вовсе не обязательно. В заключении о смерти гарантированно напишут «сердечная недостаточность».

Как соблазнить ее на «Х…мин», я придумаю. Это будет несложно, при ее-то любви к лекарствам. Обмолвлюсь, что кому-то он помог, и она сама его попросит. «Х. мин» — «старушечий» препарат. Его наличие у 84-летней женщины вполне естественно.

Буквально несколько смешиваний, и наши мучения закончатся. Мне нужно только будет обеспечить ее «Х…мином», а потом ждать. Не очень долго. Если затеют расследование, то все равно ничего не поймут, в ее аптечке сам черт ногу сломит, мало ли что ей приспичило проглотить. Да, «Флурпакс» плюс «Х…мин» — изящно, просто. Я не смогу (и в этом заключается для меня самое страшное, самое тяжелое) сделать смерть Зинаиды абсолютно, совершенно безболезненной, но я клятвенно обещаю ей, что она будет страдать совсем недолго. По крайней мере, это будет несопоставимо с мучениями висельника или человека, бездумно наглотавшегося снотворного. В конце концов, пресловутая смерть от старости, которая многим, вероятно, видится легкой как перышко, может нести в себе куда как больше физических мук. Если она умрет не от моей руки, а от своих хворей, никто не гарантирует ей, что это произойдет менее болезненно.