Институт благородных убийц

Интересный нюанс. Вчера Лера гадала мне на картах Таро, каким будет предстоящий день. Чтобы не пререкаться с ней, согласился на эту процедуру. Оказывается, она каждый день гадает себе, что ее ждет. Рехнуться можно. Ни разу ее за этим не заставал. В этой семье у каждого свои секреты — я пишу в дневник, чтобы не сойти с ума, Лера колдует со своими картами. Мать ворует потихоньку в ателье, точнее, воровала. Теперь, верно, заведет себе какое-нибудь другое развлечение.

Я не слушал внимательно всего, что она говорила, но помню, что смысл главной, центральной карты был «Все с ног на голову. Фатальность обстоятельств». Второе значение — «Отсрочка или крах планов». Вот все и сбылось.

Итак, отсрочка или крах планов. Точнее не скажешь. Только сейчас, посидев какое-то время в одиночестве, осознал, что же сегодня произошло. Почему ее сердце не скакнуло так, чтобы все решилось само собой? Теперь все «отсрочилось», как выразились Таро. В больнице убивать ее слишком рискованно, чего доброго, вовремя заметят, откачают. Что меня беспокоит — хватит ли мне теперь терпения. Хватит ли сил для того, чтобы снова привести в действие внезапно остановившийся механизм. В последнее время я жил, такое ощущение, только благодаря силе воли. Через не хочу ел. Почти не спал. Думал — еще немного и отдохну, нужно лишь потерпеть. Организм работал, подчиняясь цели. Теперь цель отодвинули. А я, как это ни смешно звучит, уже настроился на убийство. Вытерпеть бы, не сломаться. Пора спать. Голова болит.

Глава 15

Что я испытал, когда услышал, что Зинаида умерла? Люди, которые описывают свою первую эмоцию в такой момент, хором говорят: «Я не мог поверить». Меня посетила именно эта мысль. В самом прямом ее смысле, без прикрас. На секунду я решил, что это ошибка, что речь идет о ком-то другом. Что врач что-то напутал. Но он подтвердил.

В палате на Зинаидиной кровати лежало уже другое, полосатое одеяло и высилась вздутая подушка в чистой наволочке. Я сел и попытался сосредоточиться. Жена алкоголика, синяки которой уже побледнели, улыбнулась мне трусливо, древняя старуха, как всегда, бессмысленно. «Я же звонил ей тридцать минут назад! — сказал я. — Тридцать минут назад она была жива!» — «Вы же сами понимаете, в ее возрасте от медицины уже мало что зависит, — торговался со мной обеспокоенно врач, — тромбоз и сердечная недостаточность при малоподвижном образе жизни — частое явление». Врач наверняка принял мою горячность за гнев. Еще бы ему не волноваться — вчера он с шутками-прибаутками говорил, что Зинаида осталась в больнице еще на день только его спокойствия ради, что диагноз «инфаркт» не подтвердился. Что Зинаиде при правильном образе жизни и «таких заботливых родственниках», как мы, светит еще несколько счастливых лет. Что он подумывает о том, чтобы пригласить ее на танцы… А когда я, наконец, приехал утром ее забирать, он вынужден признаться мне, что Зинаида умерла. «Ей всего-то хотели взять кровь напоследок из вены, чтобы посмотреть уровень сахара! — сетовал он уже в который раз, — простой забор крови. И ровно в этот момент нужно было оторваться тромбу. Мы даже не успели довезти ее до операционной». Я молчал. «Вы понимаете, что ничего уже сделать было нельзя?» — настаивал он.