Институт фавориток

Ну, Атиус! Ну, махинатор! Лишь изображал, что ему все равно, кто будет невестой! Сказал про одну, чтобы меня напугать и наказать за строптивость, а позвал совсем другую. О себе думал в первую очередь! И пользовался тем, что я не видела, ни кому он отправляет сообщение, ни с кем станет танцевать в соседней комнате. Узнала бы только постфактум, а альбинос наверняка бы сказал, что я не ценю его самоотверженности. Типа мог бы выбрать самый худший для меня вариант, но все же пожалел и предпочел нейтральный.

— Что-то не так? — беспокоится Атис, потому что молчание затягивается.

— В моей жизни все пошло не так после гибели родителей, — вздыхаю я. Положив голову ему на плечо, принимаюсь обводить пальцем световой блик, который падает на обтягивающую грудь голубую футболку. — Так что неприятностью больше, неприятностью меньше… Не хочу об этом. — Отталкиваюсь, просительно заглядывая в серые тревожные глаза. — Давай купаться.

Ровно секунду Атис обдумывает мои слова, а дальше…

Хриплый выдох: «Как скажешь, милая». Резкое движение вверх — меня подхватывают на руки. Столь же быстрое скольжение вниз… Я зажмуриваюсь, обнимая леянина за шею, и негромко взвизгиваю. А потом, стирая с лица попавшие на него брызги, смеюсь:

— Ты про одежду забыл! И про Черныша! — спохватываюсь и лишь потом понимаю, что напрасно волнуюсь. Глубина у бортика совсем небольшая — едва выше пояса. Так что опасность утонуть малышу точно не грозит.

— Если мы снимем одежду, тебе придется со мной танцевать немедленно, — строгим голосом предупреждает Атис. — А Черныш… Я просто не знаю, что с ним делать. — Он с очевидной растерянностью опускает голову, чтобы посмотреть на шевелящийся бугорок, подползающий к вороту.

— Малыш любит гулять по бортику, когда я моюсь, — улыбаясь, успокаиваю мужчину. — Уже привык.

В подтверждение моих слов шигузути, добравшись наконец до края футболки, высовывает голову и передние лапки, заинтересованно осматривается и с готовностью перелезает на ладонь, которую я ему подставляю. А затем послушно шагает на теплый пластик, которым покрыт пол, ждет, когда я поглажу его пальцем по голове, и, переливчато курлыкнув, отправляется исследовать новое пространство.

— Какой он у тебя замечательный! Верный, ласковый. И настоящий защитник… — Наблюдая за нашим общением, Атис тоже улыбается. Впрочем, улыбка быстро меркнет, глаза, отражающие огоньки звезд, темнеют, а в интонациях слышится осуждение самого себя, когда он продолжает: — Прости, что я медлил и ждал, пока ты меня позовешь. Мне нужно было сразу вмешаться. Ты ведь могла пострадать.

— Зря себя упрекаешь. Начни ты действовать раньше, и принц быстро бы догадался о твоих чувствах ко мне. Возможно, тогда у нас вообще не осталось бы шанса быть вместе. — Заниматься самобичеванием я ему не позволяю и меняю тему: — Атис, научи меня плавать. Ты ведь умеешь?

— Конечно, — определенно радуется моей просьбе леянин. — Только обувь все же придется снять.

Смеясь и помогая друг другу, с этим мы справляемся быстро. Теперь Черныш с недоумением обнюхивает появившееся на его пути препятствие — мои промокшие насквозь спортивные тапочки — и брезгливо трясет лапкой, которой наступил в лужицу. Я же внимательно слушаю инструкции и послушно стараюсь их выполнить. Получается плохо. Это только у бортика мелко, а дальше глубина становится больше, и я хоть и пытаюсь не паниковать, но все равно судорожно цепляюсь за своего тренера, вместо того чтобы расслабиться и довериться его рукам, которые меня поддерживают.

Вот уж не думала, что это окажется так сложно! Мне ведь вода очень нравится! Оказалось, что только до тех пор, пока под моими ногами прочная опора. А как только я ее лишаюсь…

— Ты освоишься, — успокаивает меня Атис. — Это дело привычки. А на Рооотоне негде плавать?

— Искусственных бассейнов нет, — отфыркиваясь и задыхаясь, я все же ухитряюсь ему отвечать. — Озера есть, но сильно заболоченные. А на Ле? — вдруг спохватываюсь, вспомнив ледяной пейзаж. — Откуда у вас понятие «плавать»?

— Льды — это ведь тоже вода, — помогая мне удержаться на поверхности, объясняет леянин. — Периодически через ледяную кору планеты прорываются гейзеры и образуются огромные озера с теплой водой. Потом они медленно замерзают… Держись!

Атис неожиданно меня отпускает и ныряет. Я даже испугаться толком не успеваю, как оказываюсь на его спине и оплетаю шею руками. Он, убедившись, что я держусь крепко, в пару гребков доплывает до прозрачной преграды, где заканчивается вода и начинается пустота космического пространства.

Наверное, мой визг в этот момент Атиса оглушил, но мой мозг не смог по-другому отреагировать на увиденное. И инстинкт самосохранения сработал куда эффективнее, чем разум, который прекрасно знал, что отсюда невозможно вывалиться в открытый космос. К счастью, испытывать мое сердце и нервную систему на прочность леянин не стал и тут же развернулся. В поле зрения оказался небольшой фрагмент борта корабля и та самая площадка, с которой мы стартовали. А через несколько секунд и мы сами к ней вернулись.