Инструктор. Снова в деле

Охотников пожал плечами и, посмотрев на часы, не ощутил никаких угрызений совести. Будто бы Чуб такой неженка, что его нельзя разбудить. Ничего страшного с ним не случится, поругается и заснет крепким сном. Все в понимании Охотникова шло в порядке вещей, а в том, что Чуб так неадекватно реагирует, повинны его характер и нервная работенка. Охотников, мысленно сравнивая себя с Чубом, пришел к весьма простому выводу: если раньше Чуб далеко оторвался вперед, то теперь у него есть вполне реальная возможность нагнать и перегнать Чуба, и не то чтобы он собирался конкурировать с Чубом, нет, просто он чувствовал какую-то гордость за себя и за всю журналистику, будто бы он уже внес значительный вклад в ее развитие.

Охотников лежал на кровати в темной комнате и глядел в окно, наблюдая за звездами, будто бы выжидал момента, когда погаснет одна из них. Мечты захватили его с головой, и Охотников, как будто пребывал в каком-то сне наяву, где он был главным действующим лицом и с ним все считались. Он заснул под утро, так и не раздевшись, с блаженным выражением лица.

Проснувшись к обеду, он вскочил как ошпаренный; спросонья ему показалось, что проспал встречу, и он, не поглядев на часы, метнулся в коридор, наскоро обулся, собирался уже заказывать такси, но, мимоходом взглянув на часы, остановился, помотал головой, словно сбрасывая дурман, и успокоился. Раньше, когда он работал в ночную смену и готовил ленту новостей, а потом спал до обеда, все равно ориентировался. А сейчас вскочил как ошалелый.

С этой и множеством других мыслей Охотников бесцельно слонялся по комнате, ограничившись на обед пачкой пельменей и ста граммами водки, чтобы отпустил мандраж перед встречей. Он все смотрел на часы, словно от его взгляда время должно было бежать быстрее. За час до встречи пораскинул мозгами и собрался облачиться в костюм синего цвета, не ношенный со времени окончания университета. Вешалку и чехол не страдающий аккуратностью Охотников швырнул в шкаф, а заношенный костюм с залоснившимися локтями примерил перед зеркалом и нашел, что он ему к лицу. Наспех отутюжил мятую рубашку, воротничок которой был отвратительно грязным, так как стирать рубашки Охотникову было некому, а сам он, откладывая столь незначительное дело, как стирка, не единожды оказывался в подобной ситуации и, искренне недоумевая, как же могло так получиться, что у него нет ни единой чистой рубашки, надевал грязную. Не будет же каждый встречный разглядывать его воротничок, чистый он или грязный. Охотников облачился в эту рубашку и затем попробовал завязать галстук. Завязать-то получилось, но узел был таким кривым, что возникало впечатление, будто ночью Охотников был на корпоративной пьянке и, хорошенько подгуляв, вернулся домой, попытавшись сохранить остатки вчерашнего презентабельного вида. Он совсем не привык носить костюмы и предпочитал им джинсы с майками и пуловерами, и теперь, так сказать, совершая последний генеральный смотр перед выходом, был разочарован, да вот только не решился переодеваться, так как время поджимало. Охотников крайне редко приходил вовремя, но опоздание на такую встречу – смерти подобно. Чуб же может разозлиться и уйдет, а Охотников останется со своими неосуществленными прожектами.

Он поймал возле дома бомбилу и хохотал над каждой шуткой радио. Шутки были плоскими, изъезженными, но Охотников все равно хохотал и, сам того не сознавая, сбрасывал посредством смеха свое нервное напряжение. Водитель попался понимающий и гнал так, что сам Михаэль Шумахер мог позавидовать. Когда ситуация на дороге казалась неразрешимой, он сворачивал во двор и пытался таким образом миновать пробки. Возвращаясь, наталкивался на очередную и тогда повторял тот же маневр. Охотникова швыряло из стороны в сторону, но он все равно не роптал и мысленно представлял картину предстоящей встречи.

Чуб, как человек, рассчитавший каждую мелочь и уверенный в том, что все произойдет так, как он и предполагает, в то время неспешно ехал по Кутузовскому. Настроение было превосходным. «С Охотниковым, наверно, только и можно видеться из-за денег. Надо бы уточнить, может, ему еще документы понадобятся, – подумал он. – Можно неплохо подзаработать. Напечатал на принтере документ, художник подкалякал там, где требуется, и все – десять штук готовы. Не знаю, как с другими, но с Охотниковым такой номер, по-моему, прокатывает на отлично».