Инструкция к любви (не) предъявляется

— А-а-а, — простонала в тишину своей комнаты. Электрические импульсы дошли до кончиков пальцев ног, и я вся покрылась приятными мурашками. Находясь в своей собственной нирване, я блаженствовала. А потом раздался глубокий вдох и выдох, доносившийся с порога дверей в моей комнате. Мигом распахиваю глаза, и сажусь на постеле. Тимофей облокотился о косяк, благоразумно закрыв за собой двери. Он скрестил руки на груди, и его мышцы прорисовались сквозь ткань рубашки, а взгляд потемнел. Одна единственная ухмылка.

— С добрым утром, — гортанным тоном голоса проговаривает, плавно опустив свой взгляд вниз. Я проследила за ним, и наткнулась на возбужденную плоть в штанах. Тимофей стал свидетелем моего удовлетворения, и возбудился сам. Но как он, черт возьми, зашел ко мне в комнату, если я четко помню, что закрыла дверь на замок!? А мама? Опять впустила его. Сколько сейчас: не больше шести утра. Твою мать!

Глава 11

Зазвенел будильник, и мой сон мгновенно рассеялся. Я соскочила на кровати. Все еще в одежде, заснула прямо в ней. Низ живота пульсировал, потому как отголоски оргазма, который пронзил мое тело, все еще окликались в нервных окончаниях. Зачесываю копну рыжих волос назад, они сильно спутались, как и простынь. А мое одеяло валялось на полу. Солнце давно озарило всю мою комнату, и теперь, когда я снова смотрю на дверь, перед глазами возникает образ Тимофея. Боже, насколько явственным был мужчина. Казалось, если бы не трель чёртового будильника, мы бы взаправду занялись сексом. Черт возьми, Лера, нужно что-то с этим делать. Но стоило мне вспомнить вчерашний вечер, настроение тут же кануло на дно. Я осунулась, практически уткнулась носом в свои подогнутые коленки. Обняла саму себя, и стала покачиваться. Подбородок снова предательски задрожал. От обиды. От злости. И от того, что мужчина, который мне не безразличен – занят другой. Твою мать! Долбанула ладошкой по кровати, и руку отпружинило.

— Нет! Я не должна сдаваться, — проговариваю вслух фразу, пытаясь поверить в смысл слов. Как будто так они заимеют больше эффекта, чем просто подумать мысленно. Соскочив на ноги, я рванула в ванную. Мигом привела себя в порядок, избавляясь от улик утреннего удовлетворения. Слишком мощно. Слишком все казалось реалистичным. Буквально и то, что я чувствовала его запах духов и его собственного. Обтираясь полотенцем, задела свою ноющую плоть, и даже чертыхнулась, ведь теперь я целый день просижу, как на иголках.

— Да за что же такое наказание! — воскликнула я, отбрасывая в сторону мокрую ткань. Быстро надеваю на себя нижнее белье. Люблю кружево, но сегодня захотелось чего-нибудь простого. Затем белую блузку и юбку-карандаш. Вот она я – роковая рыжая красотка, покрывающая губы ярко алой помадой. Остались маленькие штрихи, и теперь пора в бой. Только в какой? Я остановилась, чтобы посмотреть на себя в зеркало. Провожу обеими ладошками по щеках, замечая, что моя маска не скрыла очевидных улик. От слез образовались небольшие тёмные круги под глазами, а краснота паутинкой расползлась по яблоку. Ну ничего! Кивнула сама себе, приподнимая подбородок. Макару я правду сказала. Тимофею тоже. Пусть сначала разберутся в самих себе, а потом уже со мной. Только одно мне не дает покоя. Слова Властного о споре, который, судя по всему, случился у ребят в тот проклятый вечер. Пусть Василиса на меня не дуется, но этот день для меня стал каким-то сумбурным. Решающим, что ли. Пожав плечами, тряхнула головой, чтобы волосы приняли нужный мне объем. Рыжие локоны, словно плющ, окутали меня.

— С добрым утром, родная, — мама радостно встречает меня на кухне, и кивает на стол. Тут я замираю, как вкопанная, потому что на нем стоит огромный букет белых роз. Мама позаботилась о цветах, поставила в самую большую и ею любимую вазу. Я осторожно подошла к нему, словно боюсь, вдруг это очередная уловка моего мозга, а я все еще сплю. Но притронувшись к одному стеблю, укололась шипом. Ойкая, я одернула руку, заметив, что на указательном пальце появилась капелька крови. — Лера! — испуганно воскликнула она, и скорее бросив свой кухонный полотенец, подошла ко мне. Смотрит на палец и дует на него, как в детстве. И этот момент настолько важен для меня, что я просто обнимаю маму. Крепко. Очень крепко. Прижавшись к ее груди, я хмыкнула, но постаралась все же обрести свою сталь, благодаря которой на работе заработала репутацию. — Что случилось? — интересуется мама. Она выдержала паузу, и все же попыталась разговорить меня. Может, мама сумеет раскрыть мне глаза, ведь ей со стороны будет проще судить.

— Мама, я такая дура, — всхлипываю. Потом все же отпускаю маму и, шмыгая носом, мы обе рассмеялись. Быстро смахиваю накатившиеся слезы на глазах, видя, что мама последовала моему примеру.