Инструкция к любви (не) предъявляется

— Объясни своему невоспитанному сыночку, что я уже заключил контракт с семьей Грозных! Или он прекращает этот детский сад, или будут последствия! — папа выпалил все одним предложением, едва переводя свое дыхание. Старик сильно перенервничал, и я знал, через пару дней он обязательно свалится с давлением. Как бы сейчас у него не шарахнуло чего.

— Не нужно объяснять, пап, — стараюсь убрать свои эмоции и еще раз попытаться до него достучаться. Отец всегда был таким упертым, но быстро отходчивым. А если его голову посещала мысль, то считай попадали все под горячую руку. Он отошел от нас с мамой и сел на кресло. Кожаная обивка скрипнула под ним, затем папа взял со столика, который стоял рядом, сигару. Закурил.

— Тима, скажи, что ты передумаешь, — мама вымаливает у меня изменить свое решение, но я прикасаюсь к ее щеке и отрицательно качаю головой, глядя в глаза.

— Мама, я люблю другую девушку, понимаешь? Со Стефой нам не светит хорошей жизни. Разве не ты ли мне об этом твердила постоянно? — я улыбаюсь широко, и мама тоже растягивает свои накрашенные розовой помадой губы.

— Говорила, но ты тогда был совсем мальчишкой, а сейчас уже взрослый мужчина, — она подмигивает, пока отец занят своими размышлениями.

— Вот именно, — старик вставил свои пять копеек, указывая на меня с сигарой в руке. — Теперь нужно думать головой, а не тем местом.

Я фыркнул, а мама сильнее обняла, чтобы не уходил.

— Не начинай, — отмахиваюсь от него, огрызаясь. — Я работаю в посольстве, пап. Разве этого мало, чтобы в твоей компании была стабильность? Практически с каждым начальником налажен контакт, как ты того хотел, опять-таки, — давлю на него, как он на меня. Не зря ведь прихожусь ему сыном.

— Мы заключили сделку, Тимофей, — с укором смотрит на меня, затем тушит сигару в пепельнице. — Это тебе не девок менять, как перчатки. Грозный с меня три шкуры сдерет, и плюс неустойка.

— Всё, — резко оборвал его, потом отошел от мамы. Она клешней вцепилась в меня, но все-таки выпустила из крепкой хватки, потому как иначе я мог причинить ей боль. — Я всё сказал, — развернулся и двинулся на выход.

— Тимофей! — старик закричал, соскакивая с кресла. Рванул вслед за мной. Нагоняет и дергает за руку, чтобы я обернулся к нему лицом. — Как ты смеешь?! — заревел, затем завел руку в сторону и дал мне по лицу кулаком. Я отшатнулся, и что-то во мне переклинило, что был готов сорваться, да навалять в ответ. Но он мой отец, и я не смею так поступать, как он со мной. Мама закричала, и опять пустилась на мою защиту, а я безмолвно попросил ее отойти.

— Смею, и точка, — вытираю окровавленную губу. Она треснула от сильного удара. Кажется, даже зуб стал пошатываться, но вроде все на месте. Увидев на своей ладошке кровь, я посмотрел на отца и тот побледнел.

— Прости, — поспешил извинтиться, но я лишь ухмыльнулся, покачав отрицательно головой. — Тима, не принимай на горячую голову решений, прошу тебя, — теперь в голосе отца слышна мольба и просьба. — Что за девка такая вскружила тебе голову, а? — вроде старался спросить между прочим, но вышло с осуждением, как всегда.

— Не девка, — просто отвечаю, посмотрев сначала на мать, а потом на старика, — а девушка, которую я так же люблю, как она меня.

— Любовь для дураков, — фыркнул отец, махнув рукой, потом отвернулся от меня и стал говорить уже матери. — Ты только посмотри на него – влюбился. Твою мать! У меня контракт горит, а он влюбился. — Папа засмеялся, как умалишенный. — Влюбился, черт возьми, — снова повернулся ко мне лицом, разведя руки в стороны. — Ты надо мной сейчас прикалываешься что ли? Тимофей, очнись! Свадьба состоится через две недели, и мне наплевать на твою влюбленность, ясно!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Нет, — я выпрямился, схватил с вешалки свою кожаную куртку и ключи от машины. — Я не собираюсь жениться на Стефании. Это не каприз, как ты высказался только что. Не хочу прожить всю свою жизнь, как ты и мама.

Мама схватилась за грудь, а папа побледнел, затем облокотился о стенку. Его ноги подкосились, и старик сел на пол. Мама тут же подбежала к нему, а потом стала звать на помощь.

— Тима, вызывай скорую, отцу нехорошо! — практически закричала она, и начала бить по щекам папе, приводить его в чувства. Я сам не на шутку перепугался, и скорее рванул к нему. Беря его на руки, кое-как доковылял до лифта. Отец слишком грузный, и я чувствую, как мои позвонки начинают ныть в пояснице. Но отец все же дороже всего на свете. Он потерял сознание, а из носа пошла кровь. Все-таки давление шарахнуло. Твою мать!

* * *

Привезя отца в неотложку, его немедленно определили в палату и поставили капельницу. Сердечный приступ. Врач расспрашивал у меня и матери, что послужило такому состоянию. Пришлось сознаться, что повздорили, и старик принял всё близко к сердцу. Нас не впускали в палату, потому как ему ввели снотворное, чтобы нервная система пришла в норму.