Инструкция к любви (не) предъявляется

— Лера, — зовет меня между поцелуями, прерываясь лишь на секунду, чтобы мы могли вдохнуть кислорода. Хотя для меня Тимофей был тем самым желанным кислородом, которым я не могла насытиться уже больше четырех месяцев, что мы знали друг друга.

— Ммм, — протягиваю, все еще прикасаясь к его губам своими.

Тимофей вовсе прекращает наши поцелуи, и глядя на меня затуманенным взглядом, я утопаю в его глазах, видя нескрываемую борьбу с самим собой. Это стало для меня волнительным моментом, потому отстранившись от него, с недоумением взглянула на него.

— Что случилось? — испуганно задаю вопрос, бегло осматриваю его лицо, пытаясь уцепиться за подсказку в его выражении эмоций. Тимофей колеблется.

— Я должен признаться тебе кое в чем, — с хрипотцой говорит, прижимая к себе крепче, чем обычно. Будто боится, скажи он сейчас что-нибудь, и я тут же сбегу. Хохотнув, при чем вышло немного истерично, я кивнула.

— Только не говори мне, что завтра ты женишься на Стефе, — шучу, хотя волнение и страх постепенно накатывают, а в груди начинает щемить, вдруг я оказалась права. Котов покачал головой, говоря, что не в этом дело. С беспокойством ожидала от него дальнейших слов, а потом снова почувствовала, как меня начало мутить. Уже в который раз за сегодняшний день. Боже, я не вынесу ещё одного обнимания с унитазом. Потому что просто нечем. Теплые ладони моего любимого поглаживали поясницу, и пропуская особенные импульсы, я знала, что Тим чувствует то же самое, когда я прикасаюсь к нему. Разве это не любовь? Не взаимное притяжение, которое мы не вправе так легко упустить. — Это хорошо, — хихикнула я, и попыталась снова притянуть за шею Тимофея к себе, чтобы поцеловать. Низ живота заныл, потому как рядом с ним я хотела большего, и, как всегда, заканчивалось занятием любовью.

— Я люблю тебя, Лера, — проговаривает, нежно поглаживая по щеке, он смотрит в упор, не сводя с меня своих черных глаз.

— Ты же знаешь, это чувство взаимно, — нахмурившись, отвечаю. Мне не удалось склонить Котова к продолжению нашего телесного переплетения. Он снова гладит меня по лицу, постепенно опуская ладонь к шее, где ощущает, как пульсирует венка на ней. От беспокойства скорее всего она ходила ходуном. Котов посмотрел на мои губы, облизнувшись, отошел на пару шагов. И в этот момент я почувствовала, будто от меня оторвали частичку сердца. Обняв саму себя, я ждала, чем хотел огорошить Тимофей. Другого объяснения у меня не нашлось.

— Я знаю, — произносит. Голос охрип, но глубокий тембр вибрирует даже на инстинктивном уровне отдаваясь теплом в моей груди. — Но, больше всего я боюсь тебя потерять, — с нескрываемым страхом в голосе и глазах, говорит, введя меня в ступор. Я делаю шаг к нему навстречу, но мужчина выставляет перед собой руку, чтобы я остановилась и послушала его дальше. Холодок пробежался по спине, как будто дул ветер перемен, суливший мне ничего хорошего. Беспокойно смотрю ему в глаза, ожидая. Тишина, что повисла вокруг нас нервировала еще сильнее, чем когда здесь были ребята.

— Ты не потеряешь меня, Тима, почему ты так говоришь? — было уже не до шуток, потому что я затряслась в буквальном смысле.

— У нас был спор с Макаром, — его признание, как гром среди ясного неба. Я замерла, затаив дыхание. Он буквально лишил меня всякой мысли. И сначала хохотнув, я ухватилась за свой живот, который свело судорогой, замолчала. Была ли я удивлена? Нет. Я могла такое предположить, но… Как только я немного спустилась с небес на землю, будто Тимофей мог меня любить по-настоящему. Вдруг осознала, что всё это было игрой. Манипуляцией. Котов попытался приблизиться ко мне, но теперь пришла моя пора выставлять границы.

— Не нужно, — коротко кинула пару слов. Я не хотела смотреть на него, боясь прямо при нем расплакаться от обиды. На меня снова спорили, как тогда Антон со своим братцем. Властного я вообще не хотела больше видеть, наша дружба закончилась прямо сейчас. А, узнав, что он тоже частично стал виновным во всей неразберихе, я вовсе не хотела даже думать о нём.

— Любимая, — Котов все-таки сделал шаг вперед, и теперь его обращение ко мне, будто ножом по сердцу. Я глубоко вдохнула, пытаясь перебороть в себе ощущения боли и обиды. Предательская слезинка снова скатилась по щеке, и быстро смахнув её, я все же рискнула и посмотрела в глаза Тимофею. Он был сам чернее тучи, а лицо побледнело, наверное, отражало и мое состояние прямо сейчас. Закрыв глаза, я сжала губы, чтобы не разреветься вслух. Что-то внутри вдруг переломилось напополам, и теперь из этой раны хлещет кровь фонтаном.

— Зачем ты так со мной? — почти шепотом задаю вопрос Котову. Мужчина рыкнул, затем прикоснулся ко мне, проводя ладонями по рукам.

— Но, это был не совсем спор, — слегка осекается, шумно сглатывая, — тогда, в баре, многое открылось для меня.