Инструментарий человечества

– Этот доктор-обезьяна, – ответил Род, показав на О’гентура на полу.

Госпожа Джоанна Гнаде обратилась напрямую к О’гентуру:

– Эй, обезьяна, проснись! Он ведь умеет говорить?

О’гентур приоткрыл один глаз, посмотрел на госпожу Джоанну Гнаде и засопел, погрузившись в глубокий сон.

Госпожа Джоанна Гнаде уставилась на О’гентура. Вскинула правую ладонь, призывая всех остальных к молчанию. Даже провела обеими руками над О’гентуром. Обезьяна не пошевелилась.

– Мне это не нравится, – произнесла госпожа Джоанна Гнаде. – Совсем не нравится. Это существо похоже на животное, но я не могу понять, недочеловек ли это или человек. Оно уснуло при мне. Я только что обрушила на него всю телепатическую силу Инструментария, но оно не проснулось. Прежде со мной такого не случалось.

К’мелл сказала очень тихо:

– Его отправили на Севстралию по запросу лорда Редлэди.

– Редлэди? Редлэди? – переспросила госпожа Джоанна Гнаде. – Он до сих пор работает?

– Да, мадам, – ответил Род.

– С одной стороны, Редлэди, с другой – Жестокость! Двух больших психов – то есть оригиналов – вы не найдете во всем Инструментарии! Вы в хороших руках, молодой человек. И чего вы хотите от всего этого?

– Экскурсию по Земле, чуть-чуть приключений, мою жизнь и большую часть моего состояния, мадам и госпожа.

Казалось, она едва не утратила достоинство и не присвистнула от изумления.

– А тебе немного нужно. Совсем немного!

– Я одержу победу, – ответил Род. – Непременно одержу. По-севстралийски.

– Что это значит?

Он стал серьезным.

– Никогда не планировать слишком далеко вперед. Переходить от одной непосредственной задачи к следующей. Никогда не принимать решение, если его можно переложить на кого-то другого и все равно победить. И самое главное…

– Самое главное? – тихо спросила госпожа Джоанна Гнаде.

– Самое главное, никогда не показывать, что ты победил. Просто побеждать, но не демонстрировать этого.

– С тобой все в порядке, – рассмеялась она, вставая. – Ты не нуждаешься в моей защите. И я не стану тебя наказывать. Мне бы не хотелось связываться с тобой, несмотря на твою молодость. Ты и твои спутники – целая армия. Эта твоя девица, К’мелл…

– Да, мадам? – откликнулась К’мелл.

– Ее ни разу не поймали. Ни на чем. – Госпожа улыбнулась и продолжила: – А это существо на полу, так называемая обезьяна. Я не могу заставить ее говорить. Я даже не могу понять, что это. У вас хорошая компания, молодой человек. Как-нибудь я побеседую с лордом Жестокость. Вы обмениваетесь рукопожатиями?

Род вежливо протянул ей руку.

Она отмахнулась.

– Я просто проявила дружелюбие. Является ли рукопожатие традицией на Севстралии, господин и владелец Макбан? Даже между мужчинами и женщинами?

– Да, мадам и госпожа.

Они сердечно пожали друг другу руки.

– Не бери с собой слишком много Земли, когда покинешь ее, – сказала она ему, выходя в темный коридор. Затем позвала своих роботов и шагнула в шахту.

– Приходите снова, если пожелаете, господин и владелец Макбан, – сказал С’иго. – Зовите в любое время, госпожа К’мелл. До свидания, обезьяна.

– Спасибо, – ответил бодрый О’гентур. – А теперь давайте поедим.

Глава 2 Дискурсы и ресурсы

Род Макбан, замаскированный под человека-кота, спускался по шахте к самой странной встрече, что могла выпасть человеку его эпохи. К’мелл парила рядом с ним, зажав юбку коленями, чтобы соблюсти приличия. О’гентур, легко обхвативший обезьяньей лапкой ее плечо, восхищался мягкими рыжими волосами К’мелл, которые вздымались и покачивались в потоке воздуха, созданном падением; он не мог дождаться, когда вновь станет О’йкасусом, и глубоко восхищался К’мелл, но любовь между различными видами недолюдей могла быть только платонической. Физиологически они могли скрещиваться только с представителями своей расы; эмоционально им было трудно постичь эмфатические потребности другой формы жизни, даже близкородственной. Поэтому О’йкасус искренне желал, чтобы К’мелл была его другом – и никем иным.

Пока они спускались вниз в относительном спокойствии, из-за них тревожились другие люди в различных мирах.

Дом на Пастбище рока, в тот же день

– Тетя Дорис, он мертв, мертв, мертв. Я это чувствую.

– Чепуха, Лавиния. Возможно, у него проблемы, и мы об этом не знаем. Но со всеми этими деньгами Инструментарий или правительство воспользовалось бы Большой мигалкой, чтобы сообщить об изменении статуса этой собственности. Не хочу казаться жестокой, девочка, но когда на кону такая собственность, люди действуют быстро.

– Он мертв.

Дорис была не из тех, кто не принимал всерьез телепатические искусства. Она помнила, как австралийцы спаслись от воплощенной ярости Парадиза VII. Она подошла к буфету, взяла из него банку странного оттенка и спросила Лавинию:

– Ты знаешь, что это?

Несмотря на внутреннее отчаяние, девушка вымученно улыбнулась.

– Да, – ответила она. – С тех самых пор, когда я была размером с мини-слона, люди говорили мне, что это «не трогай».

– Ты хорошая девочка, если ее не трогала! – сухо сообщила тетя Дорис. – Это смесь струна и меда с Парадиза-семь.