Инсургент

Вахтенный матрос у трапа, парнишка лет двадцати с характерной курчавой шевелюрой и горбатым шнобелем как у матерого тукана, углядев мой нагрудный знак, встретил визитера вполне нейтрально:

— Что угодно господину-купцу?

— Это «Катран» господина Константинопуло? — в стиле махрового одессита ответствовал я контрвопросом.

— Именно «Катран» господина Гелиодора Константинопуло, — заулыбался парень. — Так что вам угодно, милсдарь?

— Имею желание личной встречи с капитаном, — вычурно выразил свою мысль. — Доложи, мол, купец третьей гильдии Афанасий Тверской по поручению их милости Андрея Драгомировича Воронцова просят аудиенции.

— Сей момент, — матрос пулей куда-то умчался, оставив на попечение гостя свой ответственный пост.

Насчет того, что во мне признают Воронцова я ничуть не беспокоился, поскольку, глядя в зеркало, сам себя не признаю, к тому же моя нынешняя астральная сигнатура (иными словами — аура) никоим образом не соответствует оригиналу. Пока вахтенный матрос бегал по кораблю в поисках капитана, я успел просканировать «Катран» и прилегающие окрестности на предмет вероятной засады. Мы с Гелиодором хоть и принадлежим к боевому братству борцов с турецким игом, однако денежная сумма, обещанная за любую информацию об опальном боярине, уж очень соблазнительно выглядит. Надеюсь, что Константинопуло или кто-то из его команды не польстятся на обещанные «сребреники» и не побегут в ближайший полицейский участок, чтобы сообщить о прибытии некоего купца, коему наверняка известно местоположение разыскиваемого лица. Признаков повышенного интереса к своей персоналии среди пробегавшей мимо матросни я также не почувствовал. Ну стоит себе у трапа мужик с основательно побитой мордой, так и пускай себе стоит — хлеба не просит, без особого приглашения подняться на борт не пытается.

На встречу со мной Гелиодор примчался лично. Мужчине за шестьдесят, но, несмотря на серебро в курчавой шевелюре больше сорока ему не дать — все тот же подвижный «колобок», что двадцать лет назад настырно увещевал меня дать денег «брату по оружию». Тут есть и моя заслуга, поскольку во время традиционных круизов на «Катране» я исподволь подлечивал и омолаживал капитана и нуждавшихся в этом членов экипажа.

Первым делом проверил капитана «на вшивость», то есть тщательнейшим образом просканировал его ауру. Результат мне понравился, несмотря на то, что на борт прибыл не сам Воронцов, лишь его представитель, никаких негативных эмоций по этому поводу старый морской волк не испытывал. Более того, был искренне рад послужить опальному боярину, отчего, выражая предельное дружелюбие, крепко по-мужски пожал мне руку, обнять, впрочем, не решился.

Константинопуло первым делом провел меня в одну из гостевых кают, где я оставил свою нехитрую ношу: рюкзак и небольшой чемоданчик. Затем мы проследовали в каюту капитана, где под вкусный густой кофе от судового кока Панагиотиса Левидиса (жив курилка и в полном здравии, опять же моими хлопотами) я поставил задачу экипажу шхуны на ближайшее время:

— Уважаемый Гелиодор, по заданию известного вам лица мне необходимо оказаться в Англии, желательно в Лондоне под любым благовидным предлогом. Торопиться особо некуда. Ваши соображения на этот счет?

— Есть один вполне надежный вариант, Афанасий, — после недолгого раздумья заговорил капитан, — один британский негоциант по имени Джон Кук скупил в России по осени крупную партию пшеницы. Зимой железнодорожным транспортом вывез зерно на склады в порту Тамани. Оттуда планирует отправить в Туманный Альбион. Поскольку своих судовых мощностей у него кот наплакал, готов фрахтовать под вывоз любые суда и обещает неплохо заплатить. Из-за разного рода причин в настоящий момент цена на хлеб в метрополии подскочила невероятно. Так что для Кука важно как можно быстрее переправить товар британским оптовикам. Но самое главное, с грузом российского зерна нас пропустят в Лондон без вопросов, ибо клан Куков на островах, также за их пределами весьма и весьма влиятелен, так что препон и тщательных проверок со стороны таможенных служб ждать не приходится.

— Нормальный вариант, меня устраивает. — Я одобрительно кивнул головой. Затем из внутреннего кармана пиджака извлек банковскую упаковку сторублевых банкнот и протянул её капитану со словами: — Это вам, уважаемый Гелиодор, от нашего благодетеля для финансового обеспечения предстоящей операции.

Отнекиваться грек не стал. Принял деньги и положил в ящик стола.

— Спасибо, Афанасий, пойдет на оплату страховки груза. При случае поблагодарите господина Воронцова за заботу.

— Пренепременно, вот только точно не скажу, когда состоится наша с ним встреча.

Уладив срочные вопросы с капитаном «Катрана», я удалился в выделенную мне каюту. К обеду того же дня шхуна покинула Корсунь. На рейде, как водится нас ждала таможенная проверка. Особого шмона не было. Что касаемо меня, бравый мичман начальник досмотровой команды лишь мельком взглянул на мои документы и, пожелав удачного плавания, покинул каюту.