Инсургент

Это был разговор высокопоставленных генералов, сенаторов и глав субъектов Федерации, которые все это время натравливали его на конкурирующий клан, уверяя свой Инструмент, коим они считали Година, что вся эта возня никак не повлияет на отношение к нему главы Государства, что Верховный, мол, сам устал от опростоволосившихся военных и спецслужбистов и давно готов к инициации коррупционных дел. «Нужен лишь импульс!» – так они говорили. Но где они теперь? А вот где – в этой диктофонной записи!

Смысл беседы сводился к тому, что Зиновий зарвался, много о себе возомнил, что действует спонтанно, не согласовывая свои шаги ни с кем, что зашел слишком далеко…

– Я зашел слишком далеко!? – негодовал вслух Годин, – Да я из-за вас топчусь на одном месте! Все эта аппаратные закулисные интриги – это растянутая на годы белиберда! Я – Годин! И я даю вам всем Один Год!

– Он настроил против нас не только министра и начальника генштаба, но и военпром, поставщиков! Даже элитные части. Он что думает, что кумир у всех!? С его то хабалистой оценкой и обвинениями в некомпетентности. Всех под раздачу!… – неистовствовал его куратор из военной разведки, выдающий себя за друга его структуры, – Он диктует Верховному, кого снимать, кого назначать! Разваливает, а не созидает. Хочу – выполню приказ, не хочу – нет! Что он о себе возомнил?! У нас же не базар? Если поступил приказ переподчиниться и замкнуть ЧВК на министерство – значит нужно выполнять! Иначе – это путч! Миссию свою он выполнил!

– Не базар!? – заочно дискутировал Годин, – А что!? Самый что ни на есть базар, рыночные отношения! Игра на повышение уже идет. Время перемен! Моя армия выросла в десять раз! Значит я стою больше! Больше вас всех! Кто вы такие?! Хотите остановить паровоз, в топку которого подбрасывали поленья? Поздно. Я вам не машинист! И не стрелочник! И не пассажир! Я – огонь в топке. И мне мало жару! Ваш план разбинтовать «мумии» не сработал! Престарелые трусы оказались смелее и дальновиднее вас! Бюрократия съела инициативу! И теперь вы трясетесь за свои никчемные жизни! Списать меня!? Хер вам!

– Да, проблема Зиновием поднята и растиражирована по нашей просьбе, – согласился еще один «влиятельный друг», губернатор, – Но он перегибает палку. Никто не сомневается в патриотизме Зиновия и его рвении на благо страны, но благими намерениями вымощена дорога в ад, и он призывает нас идти той же дорогой. А там может быть и погибель. Нужно подождать. А ему успокоиться.

– Подождать, пока меня спишите в утиль? Пока лишите силового актива!? Пока не превратите в попрошайку? – Годин сбросил чернильницу со стола и сбил свечи с канделябра. – Я решаю! Я – инсургент! Путч так путч! Революция! Назовете ее мятежом только, если она не удастся. Я иду! И меня никто теперь не остановит, потому что я сам по себе, а не инструмент для интриг! Я не выполняю чужих миссий, у меня своя миссия! Я больше никого не спасаю, каждый за себя!

Его амбиции простирались выше, гораздо выше тех пределов, которые ему назначили мнимые кукловоды. Чертовы заговорщики с мозгами без горизонтов. Безмозглые генералы, которых он обвел вокруг пальца! Причем пальца без фаланги! Они без краев не потому, что слабо видят и плохо прогнозируют, а потому что их края – лишь старт его дистанции. Они не привыкли идти ва-банк и рисковать всем. А он может и будет! Он никого не боится!

Его мечты никогда не были маниловскими, они являлись планами. Даже его сказки были пророческими, а он их придумывал сам. В них он всякий раз спасал «короля» будучи лилипутом, обитающим на люстре. Обладая волшебной флейтой, его протагонист мог превратить властителя в великана, а мог уменьшить до таракана и заставить плясать под свою музыку.

Одна из выдумок Зиновия Година, впоследствии изданная им отдельной книгой, называлась «Инсургентики». Эту сказку он давным давно рассказывал на ночь свои детям, дочке и сыну, распластавшись на огромной кровати между ними. Каждая глава являлась автономной и представляла из себя законченную историю с хеппи-эндом.

Сюжет был незамысловат и, возможно, списан, с подобных сочинений для детей с намеками для взрослых. Он был многосерийным и поучительным. Симпатия рассказчика к главному герою, не смотря на весьма скромные его параметры, прослеживалась отчетливо. А король, хоть его и спасали, был немощным и престарелым персонажем, подобным шахматной фигуре, которая не обладает никакой силой без ферзя.

Как известно, пешка, дошедшая до края доски, превращается в любую из фигур и решает на доске любые вопросы. Спасая короля, Ферзь в отличие от него перемещается по полю, куда вздумается, а не ограничивается королевским шагом на одну клетку. Даже убить-то король без помощи своих «офицеров» не может. Все за него нужно делать. Даже думать!