Интеллектуальная история России: курс лекций

В 1717 г. рукопись была обнаружена игуменом Николо-Пустынского монастыря Христофором Черницким и направлена Стефану Яворскому, став важнейшей уликой по обвинению старообрядцев в ереси. «Соборное деяние» сообщало о еретичестве Мартина Армянина, назвавшегося родственником патриарха Луки Хризоверха и проповедовавшего совершение литургии по католическому чину, субботний пост, крещение от левого плеча, сугубую аллилуйю, сокращенное написание имени Господа – Иисус и т. п. Сообщалось, что учение Мартина было осуждено как «жидовская, армянская и латинская ересь» на Киевских соборах 1157 и 1158 гг. при князе Ростиславе Мстиславовиче и митрополите Константине, а также на соборе в Константинополе под началом патриарха Луки Хризоверха. Керженские старообрядцы командировали в Москву для ознакомления с оригиналом знатока древних рукописей Мануила Петрова. Составленные старообрядцами братьями Денисовыми «Поморские ответы» изобличали представленные официальной церковью материалы в качестве фальсификации. Аргументы о подделке «Соборного деяния» выдвигались по четырем основным «винам»: (1) отсутствие упоминания о соборе в других источниках; (2) хронологические несоответствия, в частности, правление Ростислава Мстиславовича и Константина с датировкой событий, а также стилистические несообразности с письменной традицией XII в.; (3) противоречия с «древнецерковным содержанием», в том числе со свидетельствами о существовании на Руси в указанный период двуперстного крещения; сокращенное написание имени Иисус, двугубой аллилуйи; (4) палеологические признаки современного происхождения, такие как чернила, почерк, картонный переплет, неизвестный в древности, и др.

Труд керженских староверов имел для отечественной историографии такое же значение, как разоблачение «лжеконстантинова дара» Л. Валлой для западной. Признание справедливости доводов старообрядцев означало дискредитацию как официальной синодальной церкви, так и правительства, пошедшего на подлог кощунственный, так как он касался постановлений высших церковных иериархов и институтов для достижения политической выгоды. Поэтому со стороны официальной историографии долгое время не прекращались попытки доказать подлинность изобличенности старообрядцами документов.

Уже в 1734 г. по заказу Синода попытку дискредитации «Поморских ответов» предпринял Феофилакт Лопатинский. Но ни Синод, ни митрополит Питирим, которому был отправлен на просмотр текст сочинения, не признали опровержения ввиду неубедительности приводимых в нем доводов. Труд Феофилакта Лопатинского Синод в 1742 г. отправил на доработку Тобольскому митрополиту Арсению Мацеевичу. Тот настаивал на немедленном выступлении против «Поморских ответов». Но эмоциональная риторика митрополита Арсения Мацеевича оказалась также неподкрепленной научными доводами, и исправленный им труд Феофилакта Лопатинского так и не был опубликован.

Позднее неоднократно совершались ссылки на документы, подтвердить существование которых не представлялось возможным. Так, например, в послании 1780 г. архиепископ Херсонский заявлял: «Деяния оного собора рукописные, даже до сих пор находятся в Риме в библиотеке Ватикана, почерком преизрядным начертанные и собственноручным подписанием епископов утвержденные, как свидетельствует очевидный свидетель Аллатий в своей книге, нарицаемой «Беспрерывное восточной и западной церкви согласие»[212]. Понятно, что добраться до библиотеки Ватикана и разыскать там сведения о Мартине – еретике для старообрядческих скептиков было предприятием бесперспективным.

Одним из первых в официальной историографии поднял вопрос о подлинности «Соборного деяния» Г.Ф. Миллер, который, впрочем, не высказывал собственного отношения по данной проблеме. В 1771 г. при открытии Вольного российского собрания при Московском университете он призвал желающих привести свои доводы против мнения старообрядцев о подлоге документа. Подобную попытку предпринял протоиерей московского Успенского собора П.А. Алексеев, труд которого не сохранился.

По свидетельству Е. Болховитинова, узость и легковерность представленной священнослужителями аргументации более сыграли на руку сторонникам мнения о подлоге документов[213]. Сторонником достоверности «Соборного деяния» выступил также протоиерей И. Григорович, который помещал сведения о соборе 1157 г. в общей канве исследований о русских церковных соборах, происходивших до вступления на престол Ивана IV[214].

Новый этап критического переосмысления документов Питирима в отечественной историографии открылся с начала XIX века. Получивший доступ к работе в Синодальной библиотеке К.Ф. Калайдович на основании палеографического анализа пришел к заключению о подложности документов[215]. Именно Калайдович убедил в версии о подложности документов Н.М. Карамзина, который первоначально относился к ним доверительно. Уже в «Истории государства Российского» Карамзин высказывался о «Соборном деянии» следующим образом: