Интеллектуальный капитал и потенциал Республики Беларусь

Такое, на наш взгляд, адекватное понимание соотношения модернизации и инноваций, как различных ступеней зрелости общества, еще не стало нормативным, и остается проблематичным. В обстановке всеобщего ажиотажа вокруг инновационной деятельности, как панацеи исхода из всех глобальных, региональных и национально-государственных проблем, прозвучал вопрос: «Всегда ли нова инновация?». «Когда говорят «инновация», – отмечает российский эксперт В. Кудров, – то часто не задумываются над определением этого понятия. Базой инноваций, естественно, являются знания, точнее, новые знания, новации. Однако инновация это не только технический или производственный продукт в виде нового товара или услуги, но в широком смысле это еще и новый производственный и управленческий и организационный процесс, новый производственный аппарат и менеджмент и даже новый, то есть модернизированный человек – как производитель, так и потребитель этого нового продукта.

Тем не менее инновация как принципиально новый продукт знаний или НИОКР может быть новым для одной страны, отрасли или фирмы, но созданным в другой стране, отрасли и фирме и заимствованным у них… в строгом смысле такой продукт инновацией не считается. Инновация – продукт первооткрывателя или первопроходца, но не тех, кто его приобрел. Поэтому если… страна использует чужую инновацию, что конечно хорошо, последняя все же не входит в ее национальный инновационный процесс» [Кудров 2009, с. 87]. Казалось бы, реалии побуждают автора если не отречься от вполне определенного критерия инновационной деятельности, как «первооткрывательства, первопроходчества», то микшировать его и констатировать, что, оказывается, применим он только… «строго говоря». На деле же отделить «свое» и «чужое» в инновационном процессе любой страны очень трудно. И практически «свои» и «чужие» новинки считаются инновациями» [Там же].

Этот сервильный финал можно понять, но, если исходить из долгосрочных, а не конъюнктурных интересов общества, его невозможно принять. Зерна инновационной деятельности нередко действительно трудно отделить от их имитации, но если этого не сделать сегодня, завтра будет поздно, и мы останемся в ситуации только «догоняющей» модернизации.

Поэтому в исследовании отмечена настоятельная необходимость ответа на следующие двуединые вопросы.

Во-первых, является ли совершенствование традиционной «суммы технологий» изменениями в пределах их основного качества или происходит ее действительное обновление, смена основного качества, формирование вначале нового технологического уклада, а затем и в целом – нового способа общественного производства.

Во-вторых, верна ли по существу и полезна ли с точки зрения базовых интересов общества размытая оценка, бесспорно, необходимого заимствования зарубежных инноваций стран-доноров как национального инновационного достижения страны-реципиента? Что в ответах на этот вопрос – от концептуальных заблуждений и что – от эгоцентричных устремлений – благополучных отчетов, государственных инвестиционных щедрот не по адресу и т. п.? В аналогичной связи по-прежнему актуален вопрос: «Есть ли на деле успехи?.. Каковы именно эти успехи? Доказаны ли они?… Чем достигнуты успехи? Как сделать их более широкими?… Нет ли тут побасенок, хвастовства, интеллигентских обещаний («налаживается», «составлен план», «пускаем в ход силы», «теперь ручаемся», «улучшение несомненно» и тому подобные шарлатанские фразы, на которые «мы» такие мастера?» [Ленин Т. 37, с. 90].

В ответах на подобные вопросы, учитывая их многоаспектный характер, востребовано постижение логики качественных скачков – от экстенсивного типа хозяйствования в традиционной среде к его интенсификации на зрелой ступени Модерна, вплоть до его оптимизации на базе перехода к креативному информационному «обществу знаний».

Ключом к пониманию существенных различий между этими ступенями зрелости типов хозяйствования, шире – производства общественного богатства может быть глубокая мысль Ф. Ницше: «Мы растем, но не развиваемся». Ранее рост достигался за счет экстенсивной эксплуатации живого и овеществленного труда, ограниченной только мерой классового протеста. Затем, с исчерпанием неограниченных ресурсов обеих его составных, научно-технический прогресс стал базисом интенсификации труда, но в течение нескольких десятилетий пределы непосредственной взаимосвязи в системе «человек – машина» исчерпали и этот ресурс.