Интенсивная терапия. Истории о врачах, пациентах и о том, как их изменила пандемия

Ближе к концу июня я покинул устье Форта и направился на Оркнейские острова в густом тумане, известном как хаар (лингвистическое наследие викингов). Казалось, будто облака спустились на землю. От солнечного света, в котором мы купались в апреле и мае, не осталось и следа. «Лето кончилось!» – как говорят в Шотландии. Направляясь на север по пустым дорогам, я увидел множество плакатов с изображением радуги и словом «Спасибо». Это была благодарность медицинским работникам, но каждый из плакатов вызывал во мне чувство вины: число новых случаев коронавируса сокращалось, и мне не казалось, что я подвергаю себя большому риску. В Шотландии от COVID-19 скончалось 20 медицинских и социальных работников, а во всей Великобритании – больше 600. Сейсмическая волна коронавируса смыла все, к чему я привык на работе, но мне казалось, что лично я не заслужил эти благодарственные радуги, несмотря на то что опасность еще не миновала. Хотя бы аплодисменты по четвергам прекратились.

Когда я оказался на высоком гранитном сердце Шотландии[36], небо прояснилось, и я ехал по дороге, освещенной солнцем. Проезжая по перевалам с гортанными земными названиями Бирнам, Драмохтер, Слочд, я опустил стекла, чтобы проветрить автомобиль. В супермаркете в Инвернессе, куда я заехал, людей в масках было больше, чем на юге. Я с радостью направился дальше на север по дороге, идущей вдоль береговой линии: Тейн, Дорнох, Голспи, Хелмсдейл. Дорожные знаки восточной Шотландии содержали наследие скандинавов и чередовались со знакомыми щитами с надписью: «ОСТАВАЙТЕСЬ ДОМА. ПОМОГИТЕ НАЦИОНАЛЬНОЙ СЛУЖБЕ ЗДРАВООХРАНЕНИЯ. СПАСАЙТЕ ЖИЗНИ».

В Голспи пожилой мужчина собирал мусор, напевая себе под нос. Парковка у пляжа, всегда полная в это время года, теперь пустовала – по ней сновали голодные вороны. Был отлив. Я лег на песок и полчаса подремал на солнце. На востоке над Северным морем был такой же серый туман, как в Лотиане.

Терсо называют атомным городом Шотландии за его близость к атомному реактору Дунрей. На въезде в город вас ждет ряд ветряных турбин. Эти белоснежные инопланетные конструкции возвышаются над безликой землей. Каждая их лопасть – это аэродинамическое совершенство. В порту Скрабстера, откуда отходит паром на Оркнейские острова, было солнечно. Лучи солнца освещали скалы, где сидели глупыши[37]. Билетная касса была закрыта, на ней светился знак: «Поездки на Шетландские острова только в экстренных случаях». Через полчаса подъехал автомобиль, из которого вышли две женщины в темно-синей флисовой форме с логотипом паромной компании. Они открыли дверь здания, где находилась касса, и им потребовалось десять минут, чтобы включить свет, поднять жалюзи, включить компьютеры и открыть окно. Между ними и мной был абсурдно короткий акриловый экран, который точно не защитил бы их от моего кашля или чихания. Женщины обсудили мое письмо от Совета по здравоохранению Оркнейских островов, подтверждавшее, что я медицинский работник. Они попросили у меня права и приступили к заполнению официальной формы. Им нужно было знать цель, с которой я направлялся на острова.

– Получается, вы эдинбургский врач, который будет работать в местной больнице?

– Я буду работать в коронавирусном центре, – ответил я.

Печатая, она шепотом повторила мои слова.

– Билет в один конец?

– Нет, я вернусь через неделю.

Парома ожидали еще три других автомобиля. Я праздно гадал, работают ли их водители в сфере газовой, электрической или водной промышленности. Мне казалось абсурдным вообще платить за билет: на паром пускали только тех, кто выполнял необходимую для страны работу. Шотландская паромная компания получала от правительства 200 миллионов фунтов стерлингов в год. Странная пустота установилась в закусочных, зонах отдыха, магазинах и зале игровых автоматов – все было закрыто.

Мейнленд – это неглубокая чаша света, обрамленная скалами из красного песчаника. На нем расположены два озера: пресноводное и соленое. С высоты они напоминают крылья на шарнирах или камеры сердца. Покинув порт Стромнесса, сквозь небольшой туман я поехал на восток в Керкуолл. Я проделал долгий путь на север. Заселившись в свою квартирку рядом с больницей, сразу лег спать.

В марте коронавирусные центры стали открываться по всей стране, чтобы пациенты с COVID-19 не обращались в обычные клиники врачей общей практики.

В Эдинбурге, чтобы выделить место для коронавирусного центра, пришлось закрыть медицинский центр, работавший вечерами и по выходным, но на Оркнейских островах, к счастью, нашлась старая больница, ожидавшая сноса. Я работал здесь десять лет назад, и было жаль видеть ее в таком запустении. Ограждения из колючей проволоки были сняты, и одно крыло больницы возобновило работу. Я пристегнул велосипед, который привез с собой на острова, сел на траву и стал ждать. В 08:00 подъехал автомобиль, и мне помахали из окна.