Интербригада

Сегодня благодаря антинациональной политике власть предержащих нашим дедам порой не хватает на хлеб насущный, который, тем не менее, вовсю трескают нелегальные мигранты, от которых наши деды сносят унижения и оскорбления, после которых лишь скупая мужская слеза катится по седой щетине, столько пережившей на своем веку: и окопы Сталинграда в блокадном Ленинграде, и ужас сталинских лагерей, и кошмар десталинизации-кукурузизации, и гробовое молчание эпохи застоя, когда Алиевы, Кунаевы и Рашидовы… (Прим. 1. Дописать и поработать над стилем. Прим. 2. Или не работать? Вообще-то запредельный патриотизм предполагает полное незнание русского языка.) Неужто теперь мы позволим, чтобы русский хлеб душистый назывался словом «лаваш»? Чтобы за границей нас называли не Иванами и Наташами, а Гургенами и Зульфиями? Иван, не помнящий родства своего, превращается в Ахмета, который очень хорошо помнит, кто он и откуда, и всюду продвигает своих соплеменников – от высших государственных постов до ларька, которым он владеет. (Прим. Добавить логики.)»

Пора взять паузу. Что бы ни говорили просвещенные умы, мысль человеческая имеет границы, бред – беспределен.

Когда-то давно я лежал с фурункулезной ангиной в Боткинских бараках. Три недели в инфекционной больнице. Практически в тюрьме. Комната – две кровати и две тумбочки. Дверь в смежную комнату, где стоят унитаз и ванна. Выход в коридор запрещен. И сосед мне попался замечательный. Вырос в детдоме. Из детдома – на зону. С зоны – в Петербург и сразу в Боткинские бараки.

Сначала он вел себя прилично. Почти культурно. Потом взял у меня почитать книжку. «История Древнего Рима». На следующий день говорит:

– Никак не могу понять, кто был круче – Цезарь или Спартак?

Я учился на истфаке. Привык, что мне задают исторические вопросы. Хотя бы на экзаменах. Но тут… Я стал объяснять. Мол, с точки зрения физической силы Спартак, вероятно, был круче, поскольку Цезарь, судя по сохранившимся скульптурным фрагментам, был человеком достаточно хрупкого телосложения, но с точки зрения влияния на исторический процесс…

– Ты чего, крыса, – завопил сосед, – не можешь мужику по-человечески объяснить, кто был круче?

И добавил, что таких как я они на зоне зараз петушили.

Он схватил меня за грудки:

– Кто был круче?

– Цезарь.

– Или Спартак?

Моя голова болталась из стороны в сторону, но я понял, что ополоумевший придурок задает контрольный вопрос. Проверяет, искренен я или пытаюсь отделаться.

– Цезарь, – уверенно сказал я.

И все-таки он меня запрезирал. Заставлял играть с ним в дурака и очко. Нещадно обыгрывал. Интеллигенция в очередной раз уступила быдлу. Хорошо, что мы были не на зоне.

Метаморфозы в поведении моего дегенеративного соседа по палате объяснялись просто. «История Древнего Рима» вызвала в его девственном мозгу перегрузку. Оперативная память в два килобайта не справилась с крупным текстовым файлом.

У меня, предположим, мозгов побольше. Но ведь то, чем я занимаюсь, никакие мозги не выдержат. Или выдержат? Посмотрим.

Я продолжил. Надо подбросить фактов.

«Возьмем благословенную Англию. Туманный, так сказать, Альбион. Как вы думаете, какое самое популярное имя среди новорожденных на родине парламентаризма и Оскара Уайльда? Джон? Джек? Куда там! Были Джеки, да все вышли! По данным Британского национального офиса статистики, самое популярное имя – Мохаммед. Прекрасно, ничего не скажешь! Принц Уэльский Мохаммед ибн Хаттаб. Интересно, что бы сказали по этому поводу Джордж Гордон Байрон и Чарльз Диккенс?»

Они бы сказали, что я мудак. Однозначно.