Интердевочка

Кажется, приехал очень встревоженный Эдик на своем саабе и привез Рею – барменшу с заправочной станции.

Они вдвоем перетащили меня в СААБ, что стоило им изрядных трудов, потому что ехать я не хотела и все пыталась вспомнить стихи:

И, как с небес добывший крови сокол,
Спускалось сердце на руку к тебе…

Рея завела мою «вольвочку», Эдик – свой сааб, и они повезли меня домой…

Телефон! Телефон! Телефон!.. О, черт побери!.. Словно по башке – дзынь-дзынь-дзынь! Чтоб вы сдохли все! Чтоб вы…

Нащупала трубку, положила рядом на подушку. Даже глаз открыть не смогла:

– Ну, кто там? Ну, что надо?

Не сообразила, что говорю по-русски. А из трубки по-шведски:

– Фру Ларссон вызывает Ленинград. Советский союз. Фру Ларссон…

– Да! Да!.. Слушаю! Мамочка?

Во рту – словно кошки нагадили. Голова трещит. Язык, как рашпиль.

– Мамочка?

– Момент! Соединяю…

Огляделась – одна в спальне. Эдик, наверное, на работе. На его подушке дрыхнет Фрося.

– Швеция? Салем?.. – по-русски.

– Да! Да! – кричу я и дую минеральную воду прямо из горлышка большой бутылки. – Мама?

– Танька! Это я – Гулливер… Слушай меня, не перебивай!

Симка-Гулливер звонила мне с городского почтамта. Оглядывалась, прикрывала ладонью трубку, чтобы никто, кроме меня не слышал ее слов.

– Кисулю замели с поличным… Взяли две с половиной штуки «зеленых». Она на первом же допросе показала, что это твои баксы. Представляешь?! И вроде бы ты ей передала их при мне! Меня дернули – я в полную несознанку: ничего не знаю, ничего не видела… Она все на тебя лепит! Мол, ты ей оставила эти две с половиной штуки, когда еще уезжала. Вроде бы ты ее попросила потом реализовать их и уже советскими отдать твоей матери… Вот сука, представляешь? Я думала, она мне на очной ставке глотку перекусит! Учти, Танька, как только приедешь – тебя сразу заметут и начнут раскручивать. Так что, сиди, не рыпайся! Сюда носа не показывай!

– Но это же все фуфло! Липа!.. – закричала я. – Симка! Симка, ты же знаешь, что это чушь собачья!.. Оговор! Я прилечу через несколько дней, и мы с тобой вдвоем…

– Ты совсем там чокнулась?! – заорала Симка. – Тебе пятера корячится, понимаешь ты это?!.. Тебя сразу с аэродрома в «Кресты» упакуют! Пока ты докажешь, что ты не верблюд, – три года, как миленькая, отчалишься, кретинка!.. И учти – я тебе не помощник! Я ваших дел не знаю. Сиди там у себя и не дергайся!

– Но у меня же мама болеет!..

– Поболеет и перестанет. Лучше, если она тебе передачи будет носить, да? Идеалистка хренова! Все!..

– Погоди, Симка…

– Я сказала все! – и Симка бросила трубку.

Через стеклянную дверь она внимательно оглядела всю очередь, не заметила ничего подозрительного и вышла из переговорной будки…

Что же делать? Что же делать? Что же делать?..

– Что же делать, Фрося?! – закричала я, схватила собачонку и затрясла, как тряпичную куклу.

Потом отбросила ее, рванула телефонную трубку и набрала номер:

– Эдик! Приезжай домой! Я умоляю тебя! Миленький…

– Я приеду к шести. Пожалуйста, не пей алкоголь.

– Какой «алкоголь»?! Какой еще «алкоголь»?! О чем ты говоришь! Ты мне нужен сейчас же! Ты никогда мне не был так нужен, как сейчас!.. Эдинька, родной, единственный мой… Умоляю…

– Я не могу уйти во время работы. Ты способна приехать ко мне?..

Нечесаная, немазаная, одетая черт знает во что, я неслась по шоссе Салем – Стокгольм, и встречные машины шарахались от меня в разные стороны…

Наверное, с точки зрения шведского здравого смысла, сцена, разыгравшаяся на автомобильной стоянке фирмы «Белитроник», была омерзительной; мы с Эдиком бегали вокруг наших машин, хлопали дверцами, хватали друг друга за руки, вырывались один от другого, оба кричали, путая русские и шведские слова, и вели себя – для деловой части города – более чем странно и непристойно.

– Ты никуда не поедешь! – кричал он. – Завтра же я аннулирую твои билеты и визу! Я слишком люблю тебя… Я не хочу тобой рисковать! И ты немедленно поменяешь подданство!..

– Это еще зачем?! – вырывалась я от него.

– Не нужно быть гражданином страны, в которой такие ненормальные законы! Весь цивилизованный мир покупает и продает валюту – для этого построены банки, биржи, грандиозная финансовая система отношений между нормальными государствами… И это абсолютно легально. А у вас почему-то этого нельзя делать!.. Почему нужно сажать человека в тюрьму, если он поменял одну валюту на другую?!

– Но у нас сажают не за обмен, а за спекуляцию! Это ты можешь понять? – я невольно встала на защиту законов, через которые с ежедневным риском перешагивала в течение нескольких последних лет в советском союзе.

– Я ничего не хочу понимать! – закричал он. – Я люблю тебя… Я не могу без тебя жить! Я не хочу быть без тебя!.. Мы поменяем тебе паспорт… Ты станешь подданной Швеции и ваши каннибальские законы не будут тебя касаться!

– А мама?!