Интересненько это они придумали...(СИ)

- Шестнадцать – и до сих пор не любишь колдовать? Ты мне сам рассказывал, как в тринадцать лет разбирал вещи отца, нашел его рукописи о колдовской науке и с тех пор полюбил ею заниматься.

- Ничего я не находил, – Тенька шмыгнул носом, отгоняя назойливую муху. – Пожар у нас был, и все сгорело. Дрянь какая-то на чердаке вспыхнула, сами с сестрой еле ноги унесли.

- Так вот, что за красная ниточка… – догадался лорд Химринга.

Одна маленькая искорка в кипе старых бумаг на безвестном чердаке – и множество миров лишилось изобретателя зеркал и сковородок, который так и продолжает ненавидеть все, что связано с призванием его жизни, и мечтает о стезе землемера.

Загорелый – значит, много времени проводит здесь, на огороде, а не в лаборатории. Просто человек, вполне довольный своей жизнью, которого больше не тянет в неизведанное, а если это неизведанное само является к нему в лице рыжего нолдо, он готов отбиваться вилами.

Сколько на самом деле сейчас в этом мальчике того Теньки, которого Майтимо знал?

И не напрасно ли так рвался к нему через все миры?

Неужели Моринготто на этот раз победил? Не армиями, не каленым железом, а крошечной искоркой, в нужный момент вспыхнувшей на чужом чердаке?..

- Так не должно было случиться, – проговорил Майтимо, сглатывая комок в горле. – Это все козни Врага! Послушай, – вдруг вспомнил он, – сколько у меня рук?

Тенька уставился на протянутые для обозрения ладони, и его лицо сделалось задумчивым, словно он размышлял над какой-то задачей. В этот момент он был настолько похож на себя прежнего, что Майтимо показалось, будто этим вопросом заставил друга все вспомнить.

Наконец Тенька поднял глаза на собеседника и поинтересовался:

- А сколько их должно быть?

Вопрос прозвучал нетривиально.

- Что ты имеешь в виду?

Мальчик снова запустил пятерню в свой золотистый вихор и знакомым нравоучительным тоном пояснил:

- Я читаю у тебя вот здесь, – он постучал по лбу, – что рук больше, чем я могу видеть, но меньше, чем должно быть. А откуда я знаю, сколько должно? Может, у вас в другом мире их по пятнадцать штук иметь принято, а я скажу: две там или три. Ты расстроишься. А чего расстраиваться, если ты сам знаешь, сколько их у тебя, и это число правильное? Мне бы на других из твоего мира посмотреть, или сам скажи, сколько рук по-нормальному, а то ведь интересненько это они придумали…

Майтимо почувствовал, что сейчас прослезится. От облегчения.

- Тенька! – только и смог выдохнуть он, сгребая это чудо в охапку и обнимая от всей души. – Это все-таки ты!!!

Шесть с половиной минут спустя

- Лерке всей правды говорить не будем, – предупредил Тенька, открывая гостю дверь в сени. – Пужливая она у меня, как суслик. Пусть лучше хозяйством занимается. Какая-никакая, а все же женщина в доме, хоть и младшая сестра. Вот у тебя сестра есть?

- Двоюродная, – поделился Майтимо, думая об Артанис.

- Тоже пужливая?

Лорд Химринга вспомнил, как его пытались зарезать кинжалом, и честно ответил:

- Не очень.

- Повезло тебе! – решил Тенька. – А вот моя… словом, что ты из другого мира – молчок! Будешь просто сильф. Так она тоже испугается, но поменьше. Дурища!

- Не любишь сестру? – удивился Майтимо, который по прежнему Теньке знал обратное.

- Кто – я? – оскорбился мальчишка. – Да у нас ближе друг друга никого нет! Но не могу же я из-за этого не замечать, что Лерка бывает дурища!

С этими логическими доводами было трудно поспорить.

- А почему у вас… Ох, Моргот!

- Ты осторожнее, – запоздало посоветовал Тенька, проскальзывая у гостя под локтем. – У нас притолока низкая.

- Да, я уже понял, – проворчал Майтимо, потирая ушибленный лоб. Перед глазами все еще мелькали звездочки. Или сильмарильчики. – Так почему у вас не любят сильфов?

- А за что их любить? – пожал плечами Тенька. – Сидят на своих Холмах, Ордену помогают наши ведские войска громить. А еще, говорят, детей с укропом трескают! Но это, наверное, брехня…

Они уже вошли в дом, и Майтимо с интересом рассматривал детали принамкского быта. В глаза бросалось обилие дерева – пол, потолок и стены из обтесанных бревен, деревянный стол и лавки, деревянные полочки с глиняной утварью и вышитыми салфетками. На окнах странные глянцевые стекла, а у дальней стены – здоровенная каменная печь с высокой лежанкой, скрытой полотняными занавесками.

У печи стояла девочка-подросток – нежная, тоненькая, большеглазая, в которой без труда можно было узнать будущую Герину жену, ослепительную красавицу Лернэ.

- Ой! – всплеснула она руками, увидев гостя. – Тенечка, кто это с тобой?

- Это воробушек, то есть, сильф, – независимым тоном ответил Тенька и подмигнул спутнику. – Затевай, Лерка, пироги, чай будем пить.

Гостя усадили на лавку, рядом с окном и столом. Тенька снял со стены лохматый веник сушеной ромашки, оторвал несколько цветков и кинул в тяжелый глиняный чайник, стоявший на печном шестке. Майтимо услышал, как Лернэ, придвинувшись к брату поближе и опасливо озираясь на гостя, шепчет:

- Откуда он взялся, Теня?

- На огороде нашел, – ухмыльнулся брат. – В капусте.