Интернат

Он хотел рассказать, чего не сделали с ним того, что сделали с другими, но увидал близкие мамины глаза и замолчал. И больше об интернате не говорил.

Зина бегала к нему после работы, просиживала допоздна. Через четыре дня после того, как Дениса увезли в больницу, она сходила к отцу Григорию и слёзно попросила навестить сына.

– Я приду завтра утром, – твёрдо пообещал отец Григорий. – Вы только в больнице договоритесь. Хорошо?

– Да. Обязательно.

Денис посетителю обрадовался:

– Здрасти, отец Григорий.

– Здравствуй, Денис. Как у тебя здесь светло!

Он обвёл внимательным взглядом палату, где, кроме Дениса, лежало всего трое мальчишек, ждущих, когда срастутся их кости, сломанные во время экстремальных тренировок на велосипедах и скейтбордах.

– И окна без решёток, – добавил Денис.

– Да. Без решёток…

– Я, Григорий Сергеевич, как прямо Пересвет, – тихо сказал Денис. – Бросился на врага и ну его колошматить! У меня войско, у Хамраха войско, и меж нами война.

– Справедливая война лишь против врагов родной страны, Денис, – мягко заметил отец Григорий. – А воспитанники интерната разве враги России?

Денис подумал, и уверенно сказал:

– По территории, может, и не враги. А по духу – точно. С врагами по духу тоже надо драться. Я прежде не дрался. А теперь бояться мне влом. Противно. Я теперь всегда буду драться, чтоб никого не обижали. В вирте я дрался так…

Он поискал слово.

– Искусственно против искусственного? – подсказал отец Григорий.

– Точно.

– И чувства испытывал искусственные?

– Чувства?.. Нет. Чувства настоящие были, – возразил Денис. – Просто… ну, не знаю.

– Посуди сам: разве от иллюзорных, ненастоящих событий можно что-то настоящее испытать?

– Ну… не знаю, – неохотно признался Денис. – Мне казалось, я настоящей жизнью живу. Теперь-то я понял, что бред это всё… А вообще… если б не интернат… я б из компа никогда не вылез, – признался Денис. – А сейчас… ни за что к «мышке» не притронусь. Разве что для рефератов.

– Вот и отлично, – улыбнулся отец Григорий.

Он сказал что-то, но в палату заглянула какая-то пожилая худощавая женщина.

– Батюшка! Вы зайдёте к нам в триста четвёртую? Причаститься бы…

Отец Григорий кивнул.

– Конечно, зайду. Я помню.

Женщина с благодарностью поклонилась и исчезла. Денис спросил:

– А чего это она такое странное хотела?

– Причаститься-то?

– Ага.

Трое соседей Дениса обратились в слух. Им тоже было интересно.

– Причастие Святых Христовых тайн – одно из великих церковных таинств, которые установил сам Господь Бог, – разъяснил Небесный. – Когда Он пришёл со своими учениками-апостолами в Иерусалим, еврейский народ устилал путь, по которому Он ехал на молодом осле, пальмовыми ветвями и радостно восклицали: «Осанна! Осанна в вышних! Благословен грядый во имя Господне!».

– А зачем они так кричали? – затаив дыхание, спросил Денис.

– Радовались, что Он пришёл.

– Чему тут радоваться? Пришёл – и ушёл, и что?

– Ещё в древние, «Ветхие» времена Бог-Творец дал Своему избранному народу обещание: придёт Мессия, Спаситель Мира, и пострадает от людей, погибнет, а на третий день воскреснет.

– И зачем все эти сложности? – поразился один из мальчиков.

Отец Григорий кротко вздохнул, огладил чёрную, с вкраплениями седины, бороду.

– Долгая история, ребята, – сказал он. – Быстро не расскажешь… а долго у тебя я сидеть не могу: служба… Вот что. Я тебе всё же кратенько расскажу, а завтра с мамой передам тебе книжку, где всё доступно изложено. Согласен на такой вариант?

– Запросто! – легко согласился Денис.

– Про таких людей, как Адам и Ева, знаешь?

– Ну…

Денис усердно напряг память.

– Вроде, они первый мужик и первая баба.

– Правильнее сказать – первый мужчина и первая женщина. Первые люди, – поправил Небесный.

– Типа того, – не стал спорить Денис.

– Бог создал их безгрешными, но они поддались соблазну съесть запретный плод от Древа жизни и обманули своего Творца.

– Это, в смысле, змей их соблазнил? – уточнил Денис.

Отец Григорий улыбнулся.

– Типа того, – кивнул он. – Змей, в которого оборотился сатана, обещал, что Адам и Ева, вкусив яблоко с Дерева Жизни, станут, как Боги. Они съели, а потом спрятались от Господа и пытались переложить вину за ослушание друг на друга и на сатану. Будто у них своей воли нету. А знаешь, кто такой сатана?

– Знаю. Бес.

– Да. Но раньше он был самым близким Богу, самым мудрым и прекрасным, светозарным ангелом, которого звали Люцифер. Но мало Люциферу было того, что он имел. Он захотел большего, захотел стать самим Богом. Своими обольстительными речами он привлёк на свою сторону много других ангелов и поднял восстание против Бога Саваофа, чтобы занять Его место.

Денис затаил дыхание. Соседи по палате – тоже. Один не выдержал:

– И чё?

– Бог сверг и Люцифера, и его приспешников. Они стали страшными, злобными бесами.

– И Люцифер – их заводила? – спросил тот же мальчик.

– Точно так. Адама и Еву Бог выгнал из рая и определил им жить в труде, болезнях, скорбях, боли, стареть и умирать.

– А если б они ничего не ели и не врали, то и не умирали бы, и жили в раю? – спросил Денис, широко открыв глаза.

– Да.

Соседские мальчишки возмутились: