Интернат

– А то! – расплылся в улыбке Серафим. – Защищать людей, Родину, Бога без драки не всегда получается. У меня вот точно не всегда. А кто-то и словами защищает. Если талант есть.

– Ну-у, я точно не краснобай, – улыбнулся Денис. – Это тебе вон… микрофон в руку.

– Погрызть? – парировал Серафим, и они хихикнули.

Потом Денис признался:

– Я тут причаститься собрался. Чуешь?

– Причаститься?! Ого! В сам деле?!

– В сам деле. Чё, нельзя, что ли? Чего ты так вон… вздыбился? – собрался обидеться Серафим.

– Да не вздыбился я, чего ты! Удивляюсь просто.

– Чё удивляться-то? Фокусник я тебе, чё ли?

Серафим посмотрел на него, вздохнул.

– Не от того защищаешься, – проговорил он. – Я ж тебе друг. Зачем бодаешься? Странно просто услыхать от тебя такое. Я думал, ты вообще тут рявкаешь от злости… А ты – причаститься! Понятно, что я тут в обморок собрался.

Напряжение отпустила Дениса, и он попытался улыбнуться.

– Ладно уж… В обморок он упал. Заливаешь…

– Ага! То-то, гляжу, вся кровать у тебя мокрая!

– Отвянь! – защищался Денис. – Ты мне лучше скажи, чего делать-то надо?

Серафим почесал в затылке.

– По правилам-то много чего надо… Три дня поститься. Но ты болеешь, и тебе это не обязательно. Затем – по утрам и вечерам читать молитвенное правило. Не ругаться, не веселиться, не плясать… Но это к тебе сейчас вряд ли приложится.

– И чего делать?

– Ну…

Серафим снова почесал в затылке.

– Ну… пусть священник сам решает. На то он и священник. Он тебя ещё исповедует.

– Это он мне сказал… – вздохнул Денис.

Серафим помолчал, глядя на него. Тоже вздохнул и пообещал:

– Ладно. Я щас домой сбегаю, принесу тебе книжку одну. А то я тебе толком и не объясню. Пока.

– Пока…

Серафим исчез. Соседи по палате прекратили шушукаться и воззрились на Дениса. Он отвернулся к стене, но и спиной краснел от их вопрошающих взглядов.

– Эй, ты чего – верующий, что ль? – окликнул его один из пацанов – кажется, Артём, насколько  помнилось Денису.

– А тебе что за дело? – неприязненно буркнул Денис, не шевелясь.

– Большое дело. Может, мы тоже хотим.

– Ага, хотите вы… – совсем невнятно пробормотал Денис.

– Па-адумаешь!

От него отстали. А Денис вдруг подумал: зря отшил. Вместе причащаться не так боязно. Но как теперь всё переменишь?

Глава 29. ПРИЧАСТИЕ

К соседям нагрянули родители, вернувшиеся с работы. Мама Дениса вечером на второй работе, так что её ждать глупо. А больше кто придёт? Не Жанин ведь… Она, поди, на качелях качается. А чау-чау Ройбуш пришествовал к своему подъезду после долгой прогулки и теперь восседает на крыльце с важным выражением на пушистой морде…

Кто-то вошёл, остановился у его кровати. Денис оглянулся и чуть не подскочил от радостной неожиданности: Кира!

– Ты как сюда попала?! Ты же в интернате! – вырвалось у него.

Кира с опаской глянула на гудящую компанию невезучих велосипедистов-экстремалов и их родственников, будто ожидая их нападения.

– Ничего, они не тронут, – догадался сказать Денис. – Присаживайся.

– Не, я быстро, – испуганно отказалась Кира. – Просто проведать пришла с Михал Натанычем. Он у врача, спрашивает там чего-то.

– И он пришёл? – обрадовался Денис.

– Ага.

– Здорово…. А в интернате чё творится?

– … Всякое, – с заминкой определила Кира. – Суета какая-то… Уроков нет… Говорят, начальников снимают. Даже, говорят, арестовывают.

– Болтают пустое, – не поверил Денис.

– Точно, – безропотно согласилась Кира.

Они помолчали. Денис подкопил храбрости и спросил:

– А ты как?

– Ничего… Полегче… Михал Натаныч меня с Фомой Никитичем познакомил… Вроде ничего он… Но я всё равно его боюсь.

– Понятное дело… – согласился Денис и покраснел от неловкости: вот ляпнул! – Ну, ты это… не болеешь?

– Нет.

– А Валька?

– И Валька… Ну, выздоравливает.

Кира нахмурилась, заливаясь румянцем.

– Не надейся, здесь не останусь, – сказал Денис.

– Пока.

– Пока.

В дверях она столкнулась с запыхавшимся Серафимом, держащим в руке пару тонких брошюр.

– Привет!

– Привет.

– Денька, вот тебе книжки, – зачастил Серафим, улыбаясь. – Одна – про исповедь и причастие, а вторая о том, Кто такой Бог. Почитай, интересно! Ну, счастливо тебе! Завтра заскочу!

Он махнул Кире, которую не знал, и убежал. Она обернулась, уходя, робко вскинула ладошку. Денис улыбнулся и тоже ей махнул.

«Всё, больше никто не придёт, – решил Лабутин. – И так куча наприходила…. Хотя маму бы сюда… хоть на пять минут».

Стук в дверь. Денис приготовился к радости: неужели мама?! Но вошёл отец.

Николай Андреевич Лабутин держал в руках жёлтый пакет, в котором что-то лежало. Найдя взглядом сына, Николай Андреевич направился к нему. Положил на тумбочку пакет.

– Я тебе два банана принёс, – сообщил он так, будто принёс десятое чудо света или, как минимум, баночку чёрной икры стоимостью в три тысячи рублей за пятьдесят грамм.

Денис прижался к стенке.

– Не надо мне.

– Чего не надо?

Отец поискал, на что присесть, не нашёл стула и оккупировал край кровати. Денис стиснул зубы.

– Чего не надо-то? – повторил Николай Лабутин, начиная раздражаться. – Бананы разлюбил, что ли?

Денис не ответил. Николай Андреевич оглядел палату.

– Разлюбил, так разлюбил, – сказал он. – Себе заберу. Чего добру гнить?