Интернет: Заметки научного сотрудника

Но возвращаемся в 2000 год, к нашему разговору с Дэвидом. Бросать свою родную компанию по композиционным материалам я наотрез отказался, и не оставил ее и до настоящего времени. И не планирую. Но, говорю, принять участие в образовании новой компании могу. Чем могу. Пусть будет моя вторая компания, для души. Все-таки я неравнодушен к изведению раковых опухолей в корень. И кое-что в этом деле понимаю. Дэвид тут же записал меня старшим вице-президентом и главным научным сотрудником новой компании, и мы ее официально открыли.

Поначалу это было вроде как баловство. Мы соорудили офис компании у Дэвида в гараже, и работа началась. Поскольку я был более чем занят с моими композиционными материалами на основном месте работы, то уделял новой компании немного времени, час-другой после работы, по вечерам, и некоторые выходные дни.

Наша идея состояла вот в чем. Поступает все больше и больше сведений, что на поверхности раковых клеток имеются особые рецепторы, специфичные к галактозе. Галактоза – это сахар, очень похожий на глюкозу, но по-другому повернутый в пространстве. А рецепторы – это белковые и поли-сахаридные образования, встроенные в клеточные мембраны, которые очень специфичны и взаимодействуют с веществами только определенной структуры. Рецепторы – это ворота внутрь клетки, в данном случае раковой, но ворота, закрытые на замок. Они открываются только тогда, когда узнают нужное вещество. А узнают его по двум признакам – оно должно прочно связаться с рецептором и должно иметь в своем составе химическую группу строго определенной структуры. Это как если бы мы могли открыть замок на двери, одновременно прилипнув к ней и вставив ключ в замок. А просто прилипнуть, без ключа, или вставить ключ без прилипания – дверь не откроется. Рецепторы, специфичные к галактозе, называются галектины.

Короче, надо было найти такое вещество, которое (а) имело бы в своем составе галактозный остаток, чтобы могло «открывать» галектины, (б) имело четкую структуру и легко описывалось строгими химическими формулами, поскольку FDA признает в качестве лекарств только такие, а неопределенные по составу смеси, коктейли и прочие бальзамы FDA без разговора отвергает,

(в) было легко растворимо в воде, (г) было нетоксично, (д) было бы доступно для масштабного промышленного производства в случае успеха, (е) чтобы его еще никто не испытывал в качестве лекарства, и (ж) чтобы его можно было запатентовать, если оно действительно окажется эффективным. Пункты (е) и

(ж), впрочем, достаточно взаимосвязаны, если не считать некоторых важных нюансов юридического характера.

Поначалу такая задача выглядела почти нерешаемой. Это – найти иголку в стоге сена, при том, что сам стог еще поискать надо среди других стогов.

Такое вещество мы нашли. Помогло то, что моя лаборатория углеводов в Институте биохимии АН СССР работала, в частности, с некоторыми галактоманнанами растительного происхождения. Но они все выделялись из экзотических растений, так что речи об их промышленном использовании просто быть не могло. Помимо этого, природные галактоманнаны – огромные молекулы, и в воде нерастворимы. Тем не менее, отталкиваясь от их структуры и произведя простые химические модификации, нам удалось получить водорастворимый галактоманнан, который отвечал всем пунктам, сформулированным выше.

Более того, оказалось, что если этот галактоманнан смешать с известным химиотерапевтическим лекарством, то есть антираковым препаратом химический природы, 5-фтороурацилом (5-ФУ), и внутривенно ввести лабораторным животным, то токсичность 5-ФУ резко падает.

Здесь надо сказать, что 5-ФУ, как и все известные химиотерапевтические лекарства, обладает жуткой токсичностью. Дело в том, что антираковое действие всех известных химиотерапевтических препаратов основано на том, что они проникают в раковую клетку и уничтожают ставшую смертоносной ДНК этой самой клетки. Раковая клетка погибает. К сожалению, химиотерапевтические препараты неспецифичны к раковым клеткам, и точно так же проникают во все нормальные клетки и уничтожают их ДНК. Нормальные клетки погибают таким же образом. Разница только в том, что погибает значительно больше раковых клеток, потому что они образуются гораздо быстрее. Иначе говоря, в случае успеха погибают все раковые клетки, но также и значительная часть здоровых клеток, и «выздоравливает» практически полуживой человек. На самом деле во многих случаях раковые больные, принимающие химиотерапевтические препараты, не выздоравливают. Просто время смерти несколько отодвигается. Слишком велика токсичность препарата, слишком велики побочные эффекты химиотерапевтических препаратов.