Интерны и хирурги бывшими не бывают

Я дождался прихода Г., и мы вместе пошли в сторону перевязочной. Пациент уже лежал на кушетке. Он был высокого роста и худощавого телосложения. Кожа у него была очень тонкая, какая бывает часто у пожилых людей. Грыжа действительно была немаленькая. В центре грыжевого выпячивания пластырем была приклеена салфетка.

– Ну давай, вперед, – сказал я Г.

– А что вперед. Что я, перевязок не делал? Лучше бы «аппендюк» мне отдали.

– Ладно-ладно. Шеф выйдет, я тебе найду операцию. Давай, перевязывай, а то домой хочется.

Г. снял повязку, и мы не поверили своим глазам. Мы увидели в коже над грыжевым выпячиванием небольшое отверстие диаметром не больше 2–3 мм, через которое была явно видна петля тонкой кишки. Тут следует пояснить для читателя, что именно произвело на нас столь сильное впечатление. Грыжа передней брюшной стенки (будь то пупочная, паховая, бедренная или послеоперационная) представляет собой дефект мышечного каркаса, через который под кожу выбухает содержимое брюшной полости, покрытое брюшиной – тканью, выстилающей брюшную полость изнутри. Растянутая брюшина, выбухающая через дефект брюшной стенки, формирует грыжевой мешок, в который могут попадать органы брюшной полости (чаще всего содержимым грыжевого мешка становятся петли тонкой кишки и большой сальник). При этом анатомически в зоне расположения грыжи отсутствуют только элементы мышечного слоя брюшной стенки. То есть при операции мы последовательно рассекаем кожу, подкожную жировую клетчатку, в которой мы и находим грыжевой мешок, и только после рассечения стенок грыжевого мешка мы можем видеть его содержимое. В нашем же случае подкожная клетчатка фактически отсутствовала, а стенки грыжевого мешка настолько плотно спаялись с кожей, что были практически неотделимы от нее. В принципе, трофические изменения кожи в зоне больших грыжевых выпячиваний не редкость, но такой дефект я видел впервые. Оставив Г. с пациентом, я разыскал нашего и.о. зав. отделением.

– Ну что, перевязал?

– А вы видели его свищ? Там же кишка под кожей, и ее через отверстие видно.

– Ну да. Я поэтому и сказал тебе его перевязать. А чего ты удивляешься?

– Я просто такого не видел никогда. Что мне с ним делать-то? Зашивать?

– Зашивай. Положи аккуратно один «шовчик», только смотри кишку не прихвати.

– А если нитки прорежутся?

– Прорежутся, еще положишь. Давай, действуй.

Мы с Г. аккуратно зашили дефект и наложили повязку. На следующий день, как только я зашел в отделение, меня остановили сестры.

– Вас дед ваш все утро ищет. Всех измучил уже. Спрашивает, когда вы придете.

– А что случилось?

– Хочет что-то спросить.

«Наверное, хочет спросить, что мы планируем с ним делать», – думал я. Ответа на этот вопрос у меня не было, поэтому я решил не ходить в палату, пока не поговорю с А. Но не прошло и пяти минут, как я зашел в ординаторскую, как дверь приоткрылась, и в нее заглянул мой пациент.

– А Алексей Александрович пришел?

– Да, я здесь, что Вы хотели?

– А анализы мои пришли?

– Наверное, пришли. Я еще историю болезни Вашу не видел. Я посмотрю и приду к Вам.

Но слышал пациент Х. плохо.

– А какой у меня ПСА?

– Мы ПСА берем только по назначению уролога. Вам не брали.

– Ну, так возьмите. У меня была операция на предстательной железе. Мне надо контролировать ПСА.

– Послушайте, Вы только вчера поступили. У нас не урология, у нас хирургия. Вы к нам поступили не ПСА контролировать. У Вас очень непростая ситуация с грыжей. Мы будем Вас обследовать. Вызовем уролога, если он назначит, мы Вам определим уровень ПСА.

– Да зачем мне ваш уролог? Вы мне скажите, какой у меня ПСА.

– Вам еще не брали этот анализ.

– Ну, так возьмите.

– Хорошо, возьмем. Идите в палату. Я к Вам приду.

Дверь закрылась. Все находившиеся в ординаторской улыбались. Было понятно, что с этим пациентом все будет непросто. Тут в ординаторскую зашел А.

– Доброе утро всем.

– Доброе утро. Я насчет деда хотел спросить.

– Подожди, после конференции обсудим.

У нас началась отделенческая пятиминутка. Сестры докладывали о поступивших пациентах, о тяжелых больных, отвечали на вопросы лечащих докторов. Вдруг дверь снова открылась, и на пороге ординаторской появился Х.

– Я извиняюсь. А когда мне возьмут анализ?

А. возмутился.

– Какой еще анализ? Идите в палату. Мы к Вам придем. У нас конференция идет.

– Как какой анализ?! Мне надо знать мой ПСА.

– Какой ПСА?! У нас тут хирургия, а не урология. Идите в палату.

– А когда анализ возьмут?

– Завтра возьмут. Не мешайте проводить конференцию.

– А мне надо сегодня.

– Да что ж такое?! Леха, иди, разберись со своим дедом.

– Я же не знаю, что ему говорить.

– Скажи что-нибудь, только чтобы он успокоился, а то мы конференцию никогда не закончим.

Я вышел с пациентом в коридор и закрыл за собой дверь.

– Когда возьмут ПСА?

– Возьмут, не переживайте. Я постараюсь сейчас все решить, чтобы взяли сегодня.

– А почему этот ваш начальник говорит завтра?

– Он еще вообще не знает, зачем Вам это нужно. Дайте нам полчаса. Мы во всем разберемся и придем к Вам.

– Смотрите, только сегодня анализ надо взять.

– Хорошо, хорошо.