Интерны и хирурги бывшими не бывают

Когда я вернулся в ординаторскую, конференция уже закончилась. А. спросил меня:

– Где ты этого деда взял?

– Вы мне его положили.

– Ну да, ну да. Может нам его выписать?

– Как выписать? А грыжа? А свищ?

– Ну, ты ж его зашил?

– Ну, зашил, но там кожа плохая. Не сегодня-завтра все это развалится.

– А как его оперировать? Он старый, болезней куча, вон ПСА непрерывно себе определяет. Еще неизвестно, чем он болеет. Он может наркоз и не перенести. А грыжа! Ты видел, какого она размера? Я даже не знаю, как ее зашивать…

– А как же он без операции? Так и будет ходить зашивать все время?

– Ну да. В поликлинике будут ему «шовчики» накладывать.

– У нас не во всех поликлиниках их снимать-то умеют, где уж им там накладывать. Они его к нам и будут присылать с нашей выпиской. И вообще, это как-то неправильно. Можно, я его попробую обследовать и к операции подготовить.

– Обследовать можно. Покажи его всем специалистам: терапевту, кардиологу, неврологу. Урологу не забудь. Он теперь со своим ПСА не отстанет. Только обследуй его так, чтобы он дообследовался к выходу шефа. Пусть сам решает, что с ним делать. Я тебе серьезно говорю – там операция будет очень сложная, как раз для заведующего.

На том и порешили.

Я записал пациента на все необходимые исследо вания и подал заявки на консультации специа листов. ПСА тоже взял. Результатов анализа крови на ПСА надо было ждать 5 дней. И каждое рабочее утро у меня теперь начиналось одинаково – около 08.00 открывалась дверь ординаторской, и Х. спрашивал:

– Как там мой ПСА?

– Еще не готов.

– А когда? Завтра-то будет?

– Нет. Пять дней анализ делается. Через три дня.

– Ну, хорошо.

Но на следующее утро все повторялось.

К выходу шефа я полностью обследовал пациента. У него действительно оказалось довольно много сопутствующих заболеваний. Я попросил посмотреть его нашего заведующего отделением анестезиологии и реанимации.

– Очень большой риск. Мы его возьмем только по жизненным показаниям.

– А дырка в грыжевом мешке – это жизненное показание? Я ему эту дырку за неделю уже три раза зашивал.

– Нет. Дырки ты и дальше под местной анестезией зашивай, в перевязочной.

– А если у него брюшина инфицируется и перитонит будет?

– Вот если будет, тогда да.

– Но в условиях перитонита мы ему никакой пластики грыжи не сделаем!

– А вы и так ее вряд ли сделаете. Я советовался с А. Он говорит, там дефект такой огромный, что его никак не закрыть. Он потому шефа и ждал.

– А если сетку (одним из методов укрепления передней брюшной стенки при грыжах является установка так называемых сетчатых имплантов, которые пришиваются к тканям и удерживают их при нагрузках)?

– Сетку надо к чему-то пришивать, а вы не сведете ему края мышц. Короче, пусть шеф твой решает. Я все сказал. Общий наркоз только по жизненным показаниям.

С одной стороны я понимал, что оперировать Х. крайне рискованно. С другой стороны, отпускать человека домой с таким свищом я не считал возможным.

ШЕФ МНОГО РАЗ ГОВОРИЛ НАМ, ЧТО ВОЗРАСТ – НЕ ПРОТИВОПОКАЗАНИЕ К ОПЕРАЦИИ, И ВСЕГДА ИСКАЛ ВОЗМОЖНОСТИ ПОЛНОЦЕННО ПОМОЧЬ БОЛЬНОМУ.

НА ЭТО И БЫЛА МОЯ ПОСЛЕДНЯЯ НАДЕЖДА.

Шеф, ознакомившись с данными обследований и посмотрев больного, погрузился в раздумья. В нем тоже боролись нежелание навредить пациенту и при этом понимание необходимости операции. Мы вызвали для беседы сына пациента. Шеф долго объяснял ему суть существующей проблемы и в конце разговора сказал:

– Я вам ничего обещать не могу. Я считаю, что его надо оперировать. Но наркоз он, скорее всего, не перенесет. Я предлагаю оперировать под эпидуральной анестезией – сделаем ему укол в спину, но он при этом будет в сознании. Такой вид анестезии предпочтительнее для него. Что касается самой операции, нам понадобится специальная гелевая сетка, которую можно укладывать прямо на петли кишки. По-другому у нас точно не получится. Если вы откажетесь от операции – это ваше право, но другого пути избавиться от свища нет. Подумайте.

После недолгих раздумий пациент Х. вместе с сыном вернулись к шефу.

– Мы согласны на операцию. Мы в вас верим.

Мы пошли оперировать Х. вдвоем с шефом после того, как он уговорил анестезиологов на эпидуральную анестезию. Х., будучи в сознании всю операцию, беседовал с нами. После завершения первого этапа операции – иссечения лишней кожи и удаления остатков грыжевого мешка, стало очевидно, что дефект еще больше, чем мы предполагали. О том, чтобы свести мышцы вместе, не было и речи. Однако нам все-таки удалось вшить специальную гелевую сетку и зашить над ней кожу. Мы очень опасались нагноения раны, и шеф лично каждый день смотрел Х. на перевязках. Однако, вопреки нашим тревогам, послеоперационный период прошел гладко. На десятый день пациент был выписан домой, без грыжи, зато с результатами анализа на ПСА.