Интерполицейский (СИ)

Ганс, вследствие незнания локации берега, и в надежде на малую осадку катера, до самого последнего момента резал волны в нескольких метрах от кормы яхты, и не смог остановить лодку, мчащуюся на нее, ползущую с душераздирающим скрежетом на скалу. Корма кораблика погрузилась в воду, тогда как нос задрался к небесам. Легкий катер с двумя пассажирами на борту, из которых один был без сознания, взлетел по палубе яхты, и со всей накопленной кинетической энергией стал проламываться сквозь ее надстройку, как сквозь картонный домик. Ганс благоразумно упал на дно лодки, прикрывая своим телом "подопечного" преступника. Над ними творилось что-то страшное — все скрежетало, хрипело, ломалось, надсадно кричало, их засыпало битым стеклом, пластиком и расщепленным деревом, а лодка все не останавливалась. И вдруг всем своим полицейским нутром Ганс понял — летим. То есть натурально — они летят! А сзади их догоняет огненный язык, и звуковая волна гулко вонзается в уши, вызывая мучительную боль. Потом катер стал заваливаться набок и рушиться куда-то вниз. А уже потом — оглушительный удар, рвущий все нервы, небо завалилось на землю, а земля вздыбилась, будто норовистая лошадь. И перед тем, как провалиться в глубины своего подсознания, Ганс успел подумать — какого дьявола?..

* * *

5-е

— Заткнись, Берн, и слушай меня, исключительно меня! Ты мне не нравишься, я тебе, чувствую, тоже, так что это облегчение для всего моего отдела, что ты нас покидаешь! — шеф Клайн, как всегда, походил на дикого злого индюка, и с каждым словом краснея, усугублял это сходство.

— Ты чуть не завалил операцию, ты оторвался от напарника, ты плюнул на все инструкции, а ты знаешь, как я отношусь к тем, кто считает себя героем-одиночкой ЯВСЕМОГУ!! Ты каждый раз заставляешь наш Отдел тратиться на то, чтобы тебя собирали по кусочкам наши лучшие врачи. Поэтому я рад, нет, я счастлив, что могу наконец сказать тебе — БЕРН, СОБИРАЙ ВЕЩИЧКИ И ПРОВАЛИВАЙ!!!

Ганс молча выслушал начальника — он, между прочим, не проронил ни слова с той самой поры, как Клайн его вызвал в свой кабинет — затем встал, и сдержанно спросив: "Я могу идти?", после утвердительного кивка набыченного Клайна покинул его кабинет, располагающийся в правом крыле лионской штаб-квартиры Интерпола.

Конечно, со стороны могло показаться правдой, что именно Ганс едва не завалил операцию. Но этот риск был для него полностью оправдан, Ганс знал, на что шел. Вот только полиция Амстердама и тот неизвестный корабль в ночи, в самом деле принадлежал всполошившейся береговой охране, внесли неожиданную сумятицу в действия интерполовцев. В результате несогласованности действий этого сборища кандидатов в кретины Ганс… один только Ганс! — остался виноватым во всех смертных грехах. Как то — с трудом собрали плавающие по воде и догорающие доказательства о нахождении на борту погибшей яхты самой крупной за год партии кокаина — раз. Крупномасштабная перестрелка (в том числе и с участием полиции с обеих сторон) в считавшемся ранее самым безопасным и тихим районе пригорода — два. Слава богу, что отделались лишь парой легкораненых. На самом деле весь этот бардак случился из-за слишком позднего вмешательства руководимого Картером спецназа, который, если бы начал действовать, едва Гансу приставили пушку к затылку, чего Картер не мог не понимать, провел бы операцию с несколько меньшей помпой. Потом ползали по скалам и соскребали с них Берна и Штрааса, плюс выковыривали изо всех щелей алмазы, которыми должны были заплатить за кокаин. Алмазы, кстати, оказались искусственными, стоящими на треть меньше от заявленной голландцем цены. Узнав о том, что партнеры по "бизнесу" хотели их элементарно "кинуть", эквадорцы принялись без запинки и затей давать на них показания. Как говорил один знакомый русский, бывший командир Ганса, майор Беркутов: не рой яму другому, вылетит — не поймаешь.

В общем и в целом бардачок вышел неплохой такой, весьма приличный, но что самое обидное, крайним остался Ганс. Почти и не виноватый, кроме как разве в некотором излишне вольном толковании рабочих инструкций.

Спасло его от внутренних разборок только то, что он зачем-то срочно понадобился кому-то в Брюсселе. Берн даже приблизительно не понял, кому, и что, собственно, затевается. Но люди там явно сидели серьезные, раз смогли вытащить Ганса из дерьма, в которое он влип. Они приказали доставить его к ним, и аннулировать все внутренние иски к капитану.

И на том спасибо.

Выйдя из кабинета, Ганс первым делом уткнулся взглядом в Картера, смазливого ублюдка, стоявшего среди столов, и загораживавшего собой выходную дверь. Ганс, сделав свое самое обычное лицо, зашагал прямо на него. Картер, оторвавшись от разговора с симпатичной коллегой, поднял глаза, и увидел Берна.