Интервенция и Гражданская война

Именно характер «крестьянского бунта» стал основой невероятной жестокости «крестьянской армии, одетой в солдатские шинели», по отношению к офицерам. На гидрокрейсере «Румыния» «лиц, приговоренных к расстрелу, выводили на верхнюю палубу и там после издевательств пристреливали, а затем бросали за борт… На «Туворе» снимали с жертвы верхнее платье, связывали руки и ноги, а затем отрезали уши, нос, губы, половой член, а иногда и руки и в таком виде бросали в воду. Казни продолжались всю ночь, и на каждую казнь уходило 15-20 минут». За 15-17 января (1918 г.) на обоих судах погибло около 300 человек»⁶⁷⁴. «На крейсере «Алмаз» помещался морской военный трибунал. Офицеров бросали в печи или ставили голыми на палубе в мороз и поливали водой, пока не превратятся в глыбы льда… Тогда их сбрасывали в море». Тогда в Одессе было убито свыше 400 офицеров⁶⁷⁵. В Новоросийске 18 февраля все офицеры 491-го полка (63 человека), выданные своими солдатами озверелой толпе, были отведены на баржу, где раздеты, связаны, изувечены и, частью изрубленные, частью расстрелянные, брошены в залив»⁶⁷⁶. С. Волков в своей книге приводит сотни подобных примеров. Но тут же он сам пишет: «Там, где большевикам оказывалось сопротивление или их власть была непрочной (Новороссия, Крым, Дон, Кубань, Северный Кавказ, Сибирь, Средняя Азия), офицеры, с одной стороны, имели возможность организоваться и принять участие в борьбе, но с другой – именно здесь в первой половине 1918 года офицерам было находиться наиболее опасно»⁶⁷⁷. То есть С. Волков признает, что для белых большую угрозу, чем большевики, представлял то самое «неофицальное», стихийное насилие «русского бунта».

Пройдут всего 2-3 года, и то же самое крестьяне будут делать с большевиками, которые попытаются навести в стране порядок после 6-7 лет непрерывной тотальной войны, Большевиков будут замораживать, сжигать, забивать молотками, распиливать, сдирать с них кожу и т. д. Будут использоваться самые изощренные методы пыток и казней. Даже Деникин отметит, что «расправы с большевистскими властями носили характер необыкновенно жестокий…»

Причины этой дикой ненависти и жестокости Витте задолго до революции объяснял не национальными особенностями русского народа, как Бунин, Грациози или Палеолог, а влиянием объективных политэкономических законов. Витте указывал, что до революции «крестьянство находилось вне сферы гражданских и других законов… На крестьянина установился взгляд, что это, с юридической точки зрения, не персона, а полуперсона. Он перестал быть крепостным помещика, но стал крепостным крестьянского управления… Вообще его экономическое положение было плохо, сбережения ничтожны…»⁶⁷⁸ «Когда он (крестьянин) не может ни передвигаться, ни оставлять свое, часто беднее птичьего гнезда, жилище без паспорта, выдача которого зависит от усмотрения, когда, одним словом, его быт в некоторой степени похож на быт домашнего животного – с той разницей, что в жизни домашнего животного заинтересован владелец, ибо это его имущество, а Российское государство этого имущества имеет при данной стадии развития государственности в излишке, а то, что имеется в излишке, или мало, или совсем не ценится… Но, конечно, если государственная власть считала, что для нее самое удобное держать три четверти населения не в положении людей граждански равноправных, а в положении взрослых детей (существ особого рода), если правительство взяло на себя роль, выходящую из сферы присущей правительству в современных государствах,- роль полицейского попечительства, то рано или поздно правительство должно было вкусить прелести такого режима»⁶⁷⁹. Витте пророчески заключал: «Несытое существо можно успокоить, давая пищу вовремя, но озверевшего от голода уже одной порцией пищи не успокоишь. Он хочет отомстить тем, кого правильно или неправильно, но считает своими мучителями…»⁶⁸⁰ К аналогичным выводам приходит и Деникин: «Бесспорно… что аграрная реформа запоздала. Долгие годы крестьянского бесправия, нищеты, а главное – той страшной духовной темноты, в которой власть и правящие классы держали крестьянскую массу, ничего не делая для ее просвещения, не могли не вызвать исторического отмщения»⁶⁸¹.