Интервью: Беседы с К. Родли

Да. Дело не в том, что именно они говорят, а в том, как они говорят и что в этот момент происходит у них внутри. Как будто голову отрезали, а тело истекает кровью.

Вы заметили какие-то изменения после того, как Клинтон стал президентом?

Как мне кажется, маятник просто качнулся в другую сторону. В крайней точке можно задержаться лишь на мгновение, а потом маятник качнется обратно. Это естественный процесс, как волны в океане. И так будет всегда — бесполезно пытаться найти точку равновесия и остаться в ней. В нашем мире это невозможно.

Какие проявления нестабильности вы замечаете сейчас?

Атмосфера становится все более странной, и ты ощущаешь эти изменения. Это влияет на тело, на психику, на сознание, причем иногда незаметно для тебя самого. Напряжение никуда не девается, оно накапливается. Ты чувствуешь, что больше не можешь строить планы на будущее. Живешь сегодняшним днем, потому что долго все это не может продолжаться. И перестаешь убирать за собой. Ты не строишь красивый дом, а сколачиваешь кривенький сарай из того, что подвернулось под руку. Все превращается в мусор. Нет никакой радости в том, чтобы строить новые дома. Только посмотрите на эти современные постройки: заходишь внутрь, и тебя тошнит! И все пропитано формальдегидом, и повсюду токсичные отходы. (Смеется.) Тебя запросто могут подстрелить на улице. И выезжать на автостраду тоже страшно. Там можно умереть от сердечного приступа! Машины мчатся в десяти сантиметрах друг от друга со скоростью семьдесят пять миль в час, тогда как предельная скорость — пятьдесят пять. Все находятся на грани срыва.

Это как быть запертым в одном доме с десятью маньяками. Ты знаешь, что из здания есть выход, а через дорогу находится полицейский участок, где ты можешь попросить о помощи, но ты в ловушке. Не важно, что ты знаешь о других местах, пока не можешь выбраться из этого.

Живи, пока живется.

Сейлор (Николас Кейдж) и Лула (Лора Дерн) на заправке в «Диких сердцем» (1990)

Звучит весьма пессимистично.

Нет, вы и представить себе не можете, какой я на самом деле оптимист! Но мы должны преодолеть инерцию, мы должны быть оптимистами, чтобы изменить все к лучшему.

Вы выиграли «Пальмовую ветвь» Каннского кинофестиваля в то время, когда по телевизору с огромным успехом шел «Твин-Пикс». Такой двойной успех — редкая удача для любого режиссера.

Я знаю! Выигрыш в Каннах — худшее, что со мной когда-либо происходило. (Смеется.) Но это было прекрасно, потому что, когда мы поехали в Канны, я попал на фестиваль, который всегда любил. Ну вы же понимаете, там был Феллини, и все происходит на юге Франции, где море чистейшего лазурного оттенка и холмы цвета желтой охры. Потрясающе. Я чувствовал такую легкость в сердце! Я просто был там и жадно впитывал впечатления. А то, что я вдобавок еще и выиграл, было вообще невероятно! Но у меня был и прямо противоположный опыт с «Твин-Пикс: Огонь, иди за мной», так что вещи просто пришли в равновесие.

Тогда у вас был не только сериал, пользовавшийся огромным успехом, и фильм — призер Каннского фестиваля. Вы были заняты еще в нескольких проектах. Вы сняли видеоклип на песню Криса Айзека «Wicked Game», которая вошла в саундтрек «Диких сердцем», а позже — промо-ролик для альбома Майкла Джексона «Dangerous». Но с тех пор вы больше ничем подобным не занимались. Почему?

То, что ты ограничен одной песней, очень стесняет. Если бы я услышал песню, которая просто требует тех или иных визуальных образов, думаю, я захотел бы снять видеоклип. В музыкальных видео, по крайней мере тех, что сняты к данному моменту, нет ни диалогов, никаких других звуковых эффектов, кроме самой музыки, ни тишины. Просто песня в сопровождении нарезки кадров, причем картинка меняется раз в секунду. Некоторые клипы сняты в очень интересной манере и подходят к песне. Но люди жалуются, что теперь ты представляешь себе эти картинки, когда слышишь песню, тогда как раньше мог просто мечтать.