Интервью с инвестором

– Я согласен, потому что в конечном счете это все для людей.

– Конечный итог нужен, а профессиональная оценка – это этап, который надо пройти прежде, чем вынести спектакль на суд зрителя.

– Нужно получить некий пропуск, входной билет?

– Совершенно верно, обязательно! Потому что в результате ты должен отдать сердце свое не тем, кто сидит в жюри (хотя они тоже люди), а тем, кто заполнил зал! Не хочется повторять избитую фразу «Я пою для людей», но это из глубины души…

– Я не считаю ее избитой.

– Ее употребляют очень многие, то и дело слышишь: «Мое творчество, моя карьера, для людей пою». Господи! Если люди в тебе нуждаются, они к тебе придут и в клуб завода «Красная косынка».

– Да, я согласен! Ваш рабочий день, когда вы активно занимались своей профессией, как складывался? Насколько день был заполнен репетициями, тренировками и так далее?

– Вы знаете, что в любом случае «тренировок» у нас нет. У нас есть только репетиции и уроки. Уроки, которые даются для встречи с концерт-мейс-терами, дирижерами, для разучивания партий и повтора этих партий. Если есть постановка нового спектакля, то это очень напряженный момент, особенно это было характерно в тот период жизни, который я прожила в Большом театре, когда работал мой любимый режиссер Борис Александрович Покровский, который «душу из нас вытряхивал» до основания. Тогда порой приходилось три раза в день приходить на репетиции. Утром, с одиннадцати до часу, иногда добавлялась дневная, а уж вечерняя проводилась обязательно. Смотря какие сроки ставились для выпуска спектакля. Мы репетировали так, что сейчас, хотя прошло уже очень много времени, я выйду и спою и сыграю все спектакли, которые я сделала с Борисом Александровичем. Меня среди ночи разбудят, и я это сделаю, и мне не нужен урок с концертмейстером, мне не нужна встреча с режиссером, чтобы возобновить все это. Каждый элемент был отработан от и до.

– А сколько времени нужно, чтобы с нуля поставить новый спектакль? Месяца три?

– Нет, у нас побольше времени было, где-то в районе полугода. Если это большой спектакль, то и год уходил.

– На постановку?

– Да-да. Например, «Руслан и Людмила», это огромный спектакль, там масса действующих лиц, много музыки, частая смена декораций и так далее, на него требуется время. А для «Каменного гостя» хватит трех-четырех месяцев, не больше, там немного действующих лиц, нет хора. Так что все зависит от произведения. «Кармен» тоже ставили очень долго. Я по четыре часа со сцены не сходила. Там и танцуешь, и поешь, и играешь, и падаешь…. и умираешь!

– Нагрузка какая!

– Нагрузка большая, но любимая! Поэтому я и говорю по поводу расписания, что когда такой интенсивный период жизни постановочный в театре, тогда нагрузка колоссальная. Тогда уж никаких сольных концертов или каких-то выездов – ничего не было. Отдавались только театру, только данной постановке. Мне как Народной артистке СССР полагалось спеть какую-то «охранную» норму, которую я была обязана выполнить. Два спектакля – это очень мало, я старалась спеть не меньше четырех. И чтобы наполнить свою сущность любимой профессией, я, конечно, пела сольные концерты. В них я самовыражалась – там было много отрывков из тех опер, в которых я участвовала в театре. Я старалась не выпускать эту возможность из поля зрения и действительно пела много сольных концертов. Тогда день строился по-разному. Если это было с театром связано, то сил, здоровья хватало только на репетиции. Еще и уроки были. Когда спектаклей стало мало, оставались только те спектакли, в которых я участвовала, – подготовка к ним и занятия с концертмейстером. Кстати, к сольному концерту я всегда готовилась, как к прыжку, ведь нельзя предугадать, насколько успешно он пройдет. Выход на сцену Большого театра, выход на сцену с сольным концертом для меня был и есть коррида.

– А с равнодушной публикой вы встречались?

– Слава богу, у меня такого никогда не было. Во-первых, на сольных концертах я знала, что пришли «на меня». Что касается сцены Большого театра, то там тоже не было равнодушных. У нас всегда были прекрасные спектакли, у нас были замечательные артисты, и мы не оставались без любви и ласки зала, без аплодисментов. Мы были избалованы любовью зрителя, у нас люди со спектакля не уходили!

– Как вы относитесь к современной музыке, эстраде?

– Вы имеете в виду современную музыку или современную эстраду?

– Я бы, наверное, разделил на две части современную музыку.

– Что вы имеете в виду, когда говорите о современной музыке?