Интервью с ректором

Посмотрела на все совсем под другим углом. Уловила дрожание магии в воздухе, разглядела почти прозрачную цепочку связи между артефактом и Амелией с профессором Раном. Подозреваю, что, если бы артефакт их не подпитывал, они бы уже давно выдохлись.

А что, если хорошенько шандарахнуть прямо по нему?.. Пока Морэн с Дареном отвлекают внимание обороняющихся Амелии с Раном. Я не успела взвесить все «за» и «против», начала сплетать формулу. Дарен явно пытался отслеживать и меня, потому что почти сразу сквозь зубы рыкнул:

– Нельзя! Он отзеркалит твои чары!

Амелия что-то сказала с той стороны комнаты, но из-за привычного треска и внезапного грохота я не расслышала. Зато уловила другое, от Морэна:

– Эрна, не тяни!

Может, в этом смысл? Может, в этом эта загадочная родовая магия? Я замкнула формулу и выпустила чары в сторону артефакта. Обдумать мелькнувшую мысль не успела.

Стоило чарам достигнуть крупного, светящегося голубым кристалла, установленного на специальной стойке, как всю комнату наполнило магией. Ее стало настолько много, что было трудно дышать. И уже в следующий миг я ощутила, как чары ко мне возвращаются. Действительно отзеркалило…

По ушам ударила оглушительная тишина, чтобы чуть позже – могло пройти мгновение или вечность – я отчетливо услышала стук замедляющегося сердца. Ни боли, ни страха, ни переживаний – я поняла, что именно так выглядит смерть. Ощущается смерть. Пропадает груз совершенных ошибок, угасает радость от ожидания побед – внутри остается лишь пустота.

– Эрна, нет… – над головой появилось лицо. Оно показалось родным. Я даже обрадовалась, что именно его я увижу в последнее мгновение. – Зачем ты…

– Ты его уничтожила! – это произнес уже подоспевший Морэн. – Уничтожила артефакт!

– Ценой жизни?! – рыкнул Дарен, наклоняясь ниже и запуская руку мне под голову. Я ощутила чары, ректор отчаянно пытался поделиться своими жизненными силами, но те сползали с меня, не находя нужных потоков. Я умирала. Правда умирала.

– Я не… – вырвалось у меня хрипло.

Хотела сказать, что не умираю, что родовая магия вернет меня к жизни. Но почти сразу поняла, что не факт. Что сама толком не уверена в том, что это действительно сработает.

– Тихо, тихо, моя маленькая. Не трать силы, – зашептал Д. Неррс, проводя свободными пальцами по щеке. – Они тебе еще пригодятся. Помнишь, я обещал тебе поцелуй?

– О боги, Дарен, не знал, что ты такой романтик! – фыркнул Морэн.

– Проваливай, – процедил ректор, не отрывая от меня взгляда. В его глазах плескалась такая боль, что пустота внутри развеялась в тот же миг. Захотелось сделать все, чтобы эта боль ушла. Неужели он не знал про мои способности?

– Ну уж нет, такую трогательную сцену я точно не пропущу, – заявил Неррс-дознаватель. И я готова была поклясться, что уловила в его тоне смех.

А вот Морэн, судя по всему, был осведомлен. Либо… либо ему было плевать и на меня, и на кузена – он желал лишь избавиться от артефакта.

– Эрна, дыши, слышишь? Я люблю…

Я слышала, но ответить уже не могла. Начала проваливаться в темную пустоту. Так, будто весила как перышко. Последнее, что мне удалось почувствовать, – теплое касание на своих губах.

* * *

Перед Дареном Неррсом лежала девушка. Девушка, в которой с каждым новым мигом угасала жизнь, и он ничего не мог с этим поделать. Это переворачивало все внутри Неррса с ног на голову. Он пытался поделиться с ней жизнью, избавить от боли, от той магии, которая нанесла непоправимый ущерб, но тщетно.

Дарена Неррса не заботили Росс с Раном – они все равно были в отключке после вливаний уничтоженного артефакта, не заботил и кузен, что-то там бормочущий над ухом.

Важна была лишь она… Эрналия. При взгляде на нее – такую слабую, лежащую на полу – Дарен был готов рычать и выть оттого, что они так много еще не успели. Первый поцелуй, первое настоящее свидание без всяких условностей, первая ночь…

Все эти картинки в одно мгновение проплыли перед его внутренним взором. Он отстраненно подумал о том, что она была бы слишком красивой невестой. И потом, когда-нибудь, – хорошей матерью. По утрам просыпалась бы в его объятиях, и Дарен изо всех сил старался бы насыщать каждый ее день счастьем. И оттого, что они оба были всего этого лишены, Неррс испытывал такую боль, что сбивалось дыхание.

– Эрна, дыши, слышишь? – сдавленно произнес Дарен, наклоняясь ниже. – Малышка, я люблю…

«Тебя» он выдохнул уже в самые губы девушки. Нежные, мягкие и такие родные, будто Дарен целовал их целую вечность, а не впервые. Он не верил в то, что этот первый и такой желанный поцелуй станет их последним, не хотел верить. Был готов на все, чтобы жизнь Эрналии Браунс не угасла. Готов был пожертвовать своей жизнью. Но боги не захотели принять в дар такой обмен.

– Дар, погоди! – Плеча ректора коснулась рука кузена. – Она не сможет вдохнуть.

Неррс отстранился, посмотрел в пустые и безжизненные открытые глаза Эрналии, перевел дикий звериный взгляд на Морэна.

– Она не сможет вдохнуть! Она мертва! – почти прорычал.

– Да, но это ненадолго, – ответил кузен, чему-то ухмыляясь.