Интервью с самим собой

Был у меня очень близкий друг-товарищ – Гена Опорков. Учились вместе на режиссёрском курсе, дружили семьями, придумывали и снимали любительские фильмы, друг друга занимали в актёрских работах, организовывали и возглавляли студенческие пирушки, словом, друзья «не разлей вода». Когда окончили театральный, я поехал «по распределению» (тогда было такое) в Иваново, ставил спектакли в драматическом театре. Гена с другими выпускниками поехал в Красноярск создавать Красноярский театр юного зрителя. Поехал на должность режиссёра. Главным режиссёром был назначен уже режиссёр «с опытом». Месяца через три получаю в Иваново от Гены телеграмму: «Исаак, приезжай. Без тебя здесь ничего не получается. Главный спёкся. Приезжай на его место». По его рекомендации приходит телеграмма с официальным предложением от начальника Управления культурой Красноярского крайкома. Приехал. И создали мы с Геной театр, о котором стали писать в союзной прессе, как о сибирском театральном чуде. Вот такие мы с Геной были друзья-товарищи. Я отдал ему свою инсценировку «Пассажирка», зарегистрированную в «Авторских правах», с резолюцией «рекомендуется для показа». И Гена поставил замечательный спектакль, который потом повторил в Ленинградском театре имени Ленсовета. Каково же было моё удивление и обида, когда прочитал в афише этого театра: «Автор инсценировки и постановщик спектакля Геннадий Опорков». Как же так, Гена? Это же моя инсценировка. Ты повторил спектакль один к одному по моей пьесе. Ничего не сказал товарищу. Простил: парню надо утвердиться в Ленинграде и в театре. Но обида осталась.

Позже и я вернулся в Питер. Меня здесь никто не ждал, никто не приглашал в театр даже на постановку, хотя имя моё уже было известно в театральном мире. Кому нужен в театре известный «главный». Это же конкурент. Но мой закадычный друг, который был к этому времени уже главным режиссёром питерского «Ленкома»! Гена, ку-ку!.. Не пригласил. Как же так?! А прошлое? Хранится у меня программка спектакля «Слуга двух господ», который ты поставил и на которой написал: «Дорогой Исаак, спасибо за помощь. Гена». А теперь?!

Когда я был «главным» в Петрозаводске, наш сокурсник Эди Агу оказался без работы. Позвонил. Я тут же пригласил его в театр, и он приехал вместе с семьёй из Новосибирска. Выхлопотал ему квартиру. Он работал в театре режиссёром и актёром, пока я не уехал в Питер. Когда без работы остался тоже мой сокурсник Олег Овечкин, я пригласил его на постановку. Он приехал из Мурманска, поставил в моём театре спектакль «Квадратура круга». А тут Гена, самый близкий друг, с которым мы вместе учились, осваивали режиссёрское мастерство, создали в Красноярске замечательный театр, и теперь, Гена, когда я оказался в Ленинграде, без театра, ты, мой лучший друг, не пригласил меня даже на постановку! Эта обида осталась как зазубрина в сердце. В первый раз говорю об этом, но из памяти не выбросить.

У меня в Петрозаводске ставил дипломный спектакль Слава Пази. Потом он стал художественным руководителем в питерском театре Ленсовета. Он написал книгу о своём театральном пути и подробно описал, как ставил дипломный спектакль у Исаака Романовича в Петрозаводске, как я ему помогал и создавал все условия для работы. Теперь мы оба были «главными» в Питере, но ему не пришло в голову встретиться со мной, на худой конец пригласить в театр, на свою премьеру. Обидно. Вот такое наше театральное сообщество: встречаемся, обнимаемся, целуемся, а потом… лучше не продолжать.

А ты, Исаак, разве лучше? Разве нет у тебя вины перед другими? Ходишь ты в «главных», такой «внимательный, совестливый», а вот почему-то не пригласишь ни в гости, ни на свой спектакль в театр Ларису Малеванную. Она же тоже твоя сокурсница. Она же вместе с тобой работала в Красноярске, играла в твоих спектаклях, тоже народная артистка, но в театре теперь не работает. Иногда вспоминаешь: надо пригласить, и… из памяти вон.

Учился ты, Исаак, у двух замечательных театральных педагогов. Один из них, Александр Александрович Музиль, возглавлял факультет актёров и режиссёров в нашем театральном. Он (когда у тебя ещё не было театра) пригласил тебя на педагогическую работу, и с его лёгкой руки ты ходишь «в профессорах» уже более сорока лет. А был ли ты, Исаак, на кладбище, где покоятся останки твоего учителя? Положил ли цветочек на его могилу? Ты даже не знаешь, на каком кладбище он похоронен. Не удосужился поинтересоваться. Он же сыграл большую роль в твоей судьбе. Сволочь ты, Исаак! А ещё держишь в памяти, кто тебя, «хорошего», обидел, и гундосишь что-то про театральное сообщество.

Мгновения любви

Раз уж я повинился перед Ларисой хотя бы в этой книжке, расскажу об одной далёкой истории, которую хранит моя память.