Интервью с Владимиром Путиным

В. П.: В конце концов состоялись, но там была война. Здесь никакой войны не было. Это — во-первых. Во-вторых, другая линия критики России заключается в том, что были нарушены нормы международного права. Я уже говорил об этом и хотел бы еще раз подчеркнуть: в ходе событий в Косово международный суд ООН тщательно рассматривал эту ситуацию. И сделал вывод о том, что при решении вопросов о самоопределении в соответствии, если мне не изменяет память, со статьей 2 Устава Организации Объединенных Наций разрешение и согласие центральных властей той или иной страны по этому поводу не требуется[59]. А в-третьих, поскольку вы делаете этот материал и у вас еще будет время, у меня к вам просьба: посмотрите, пожалуйста, что по этому поводу говорили представители Соединенных Штатов и представители некоторых стран Евросоюза (Германии, Великобритании), выступая в международном суде ООН. Все они утверждали, что никакого согласия Белграда не нужно и все делается в соответствии с Уставом ООН. Я уже задавался этим вопросом: если это позволено косоварам, почему не позволено русским и украинцам, татарам в Крыму? Никакой разницы не вижу[60]. Более того, решение о независимости в Косово было принято только парламентом. А в Крыму сначала парламент проголосовал за независимость, а затем прошел референдум, в котором народ объявил, что хочет присоединения к России. У нас каждый шаг имеет под собой основание.

О. С.: Было ли осуждение присоединения Крыма со стороны ООН?

В. П.: Нет. Я такого абсолютно не знаю[61].

О. С.: Можем ли мы поговорить немного о самолете, сбитом в июле, — самолете малайзийских авиалиний [MH17]?

В. П.: Конечно.

О. С.: Спасибо. Я слышал заявления обеих сторон. Мне известно об утверждении российской разведки о том, что в воздушном коридоре находились два самолета или как минимум два самолета и авиалайнер, возможно, сбили с другого самолета. Это так?

В. П.: Существует две основные версии. Первая версия — это то, что самолет был сбит украинской системой ПВО «Бук». А вторая версия заключается в том, что такая же система вооружений, система «Бук», и то и другое российского производства, была использована ополчением и самолет погиб от ударов этой системы, которая находилась в руках ополчения[62]. Прежде всего хочу сказать, что в любом случае это огромная беда и страшная катастрофа, и в этой связи сразу отметить: этого бы не произошло, если бы руководство Украины прислушалось к нам и не начинало крупномасштабные боевые действия. Именно украинские власти начали войну на Донбассе с применением всех вооружений.

Теперь по поводу воздушных судов. Насколько мне известно, сразу же после этой ужасной катастрофы один из украинских авиадиспетчеров, по-моему, он специалист испанского происхождения, объявил, что видел в коридоре гражданского самолета боевую машину[63]. Никакой другой боевой машины, кроме украинской, там быть не могло. Это, конечно, требует прояснения. Я не утверждаю, что этот самолет сбивал гражданское воздушное судно, но все равно вопрос остается: а что он там делал, в коридоре гражданского судна? Это запрещено правилами международных полетов гражданской авиации. Что касается систем «Бук», которые наносят удары с земли, по данным наших специалистов и экспертов, и не только разведывательных служб, но и экспертов-баллистиков, удар был нанесен в хвост самолета. Если это так, то это как раз со стороны, где размещались системы противовоздушной обороны украинской армии. Вообще непонятно, что они там делали, зачем они там были и зачем их так быстро убрали? Во всяком случае это, безусловно, требует очень тщательного и деполитизированного расследования.

О. С.: Вы считаете, что у американской разведки есть информация об этом, поскольку она не могла не наблюдать за ситуацией после переворота?

В. П.: Уверен, что это так. Но, к сожалению, достоверной информации мы не получали от партнеров.

О. С.: Они ничего не говорили?

В. П.: Да, не говорили. Это и понятно, потому что ясна их позиция по Украине и, конечно, хочется обвинить в этом ополчение и, соответственно, косвенным образом Россию, которая ополчение поддерживает.

О. С.: Так если бы у них была противоположная информация, они не захотели бы предоставить ее?

В. П.: Если информация опровергающая, они никогда ее не покажут.

О. С.: Можем мы поговорить о внешних факторах в этой украинской истории?

В. П.: Конечно.