Интервью с Владимиром Путиным

О. С.: Должен сказать, по моим наблюдениям, жизнь была бы намного веселее, будь я богатым.

В. П.: Не думаю, что это большое счастье. Вы бы думали сейчас, в условиях кризиса, что делать с этими активами, как их сберечь, где разместить. Только головная боль от этого. Вы гораздо более богатый человек, чем те, которые имеют на своих счетах большие деньги. У вас есть свое мнение, у вас есть талант, у вас есть возможность его проявить, вы имеете возможность оставить после себя заметный след. Деньги такого счастья не дают. В гробу карманов нет, с собой не унесешь. ()

О. С.: Если вы решите баллотироваться в 2018 году и победите, то будете находиться во власти еще шесть лет, до 2024 года. Вы будете во власти как президент и премьер-министр 24 года — это больше, чем правил Рузвельт (15 лет), меньше, чем Кастро (50 лет) и почти столько же, сколько Сталин (30 лет)… и Мао (27 лет). Вы этого не боитесь? Вы не привыкнете к власти? Это не исказит ваши взгляды? Вам не будет казаться, что Россия без вас никуда или что у вас нет достойного преемника внутри системы? В китайской однопартийной системе, которая дает нам пример внутрипартийной борьбы, преемники проверяются годами, как члены партии в разных провинциях.

В. П.: У нас тоже тестировались, тестировались, а Советский Союз развалили. ()

О. С.: Это правда.

В. П.: Дело, видимо, не в этой селекции. Вопрос, который вы задали, насчет того, нуждается или не нуждается Россия в ком бы то ни было, решает сама Россия. Никто со стороны не может ей посоветовать. И повлиять на это очень сложно. Люди в России почувствовали возможность самостоятельно принимать решение, и никто не отнимет у них этого права. Что касается смены власти, то она, безусловно, должна быть. Безусловно, в этих процессах должна наблюдаться здоровая конкуренция, но она должна идти между национально ориентированными людьми, ориентированными на интересы российского народа. В конечном итоге, еще раз повторю, окончательное решение принимают граждане России. Что касается выборов 2018 года, хочу сказать, что я четыре года не был президентом. Я занимал пост председателя правительства, а президентом был господин Медведев. Слова моих и его политических оппонентов о том, что он несамостоятельный президент, — это неправда. Он был полноценным президентом Российской Федерации. Ему было непросто работать после того, как он занял этот пост после меня. Но он делал свою работу очень достойно. Поэтому вносить эти годы мне в зачет, наверное, не очень корректно. А в отношении выборов 2018 года хотел бы сказать, что есть вещи, в которых должна оставаться определенная интрига. Поэтому я полностью отвечать на ваш вопрос не буду.

О. С.: Я это понимаю, я же сказал «если».

В. П.: Здесь не бывает сослагательных наклонений.

О. С.: Мистер Путин, я ни на секунду не сомневаюсь в том, что вы любите свою страну и гордитесь службой России. Ясно, что вы сын России, и хороший сын. Я думаю, что все мы знаем цену власти и, когда долго стоим у руля, начинаем считать, что люди нуждаются в нас. В то же время мы меняемся и порою даже не подозреваем этого.

В. П.: Это действительно очень опасное состояние. Если человек, находящийся у власти, чувствует, что он утратил этот нерв, связывающий его со страной и с рядовыми гражданами страны, он должен оставить свое место. Я это уже говорил и хочу повторить еще раз: судьбу власти должен решать рядовой гражданин, рядовой избиратель. Безусловно, власть связана с существенной нагрузкой и требует самоотдачи.

О. С.: В передаче власти есть великая благодать. Есть немало примеров в истории, когда мужчины и женщины, добившиеся успеха, отказывались от власти и передавали ее другим.

В. П.: Когда-то это нужно сделать каждому.

О. С.: Конечно, демократия сама по себе, как бы ни называли ее, несовершенна. И американская система вряд ли идеальна. Известно, что деньги нередко покупают власть в Америке. У России, вне всякого сомнения, система несовершенна. Об этом говорят все сторонние наблюдатели. Никто не может утверждать, что это система полностью удовлетворяет избирателей. Избиратели в России очень разобщены — это может привести к хаосу и всегда опасно. С учетом короткой истории России и ее демократического эксперимента, который, как вы сказали, начался в 1991–1992 годах, очень маловероятно, что следующие выборы убедят мир в функционировании демократии в отсутствии международного мониторинга вроде того, который обеспечил мистер Чавес в Венесуэле.

В. П.: Вы думаете, наша цель заключается в том, чтобы кому-то что-то доказать? Наша цель заключается в том, чтобы укреплять свою страну, делать ее более благоприятной и привлекательной для жизни человека. Делать ее более жизнеспособной. Делать ее страной, которая живо реагирует на вызовы времени, укрепляется внутриполитически и укрепляет свои внешнеполитические позиции. В этом наша цель. А не в том, чтобы кому-то понравиться.

О. С.: Это опасный аргумент, поскольку он обоюдоострый. Те, кто злоупотребляет властью, всегда говорят, что это вопрос выживания.