Интервью сына века

Б.-А. Л. В общем, то, что мне шестьдесят, не имеет никакого значения. Мое самоощущение не вписывается в этот концепт. И я не начал вести себя как-то иначе, чем вел всю жизнь. Когда мне было двадцать, я услышал призыв Мальро, купил билет на самолет и рванул в Бангладеш. В сорок пять я увидел, как снайперы стреляют в людей в Сараеве, сел в машину, проехал сербские рубежи и въехал в осажденный город. В шестьдесят я узнал, что русские идут войной на Тбилиси…

Ф. Б. …и отправился в Осетию.

Б.-А. Л. Нет, в Грузию. Я хочу сказать, что время мало что меняет.

Ф. Б. А не является ли это способом борьбы со временем — оставаться всегда легким на подъем, азартным, вырываться время от времени из своей золоченой клетки и отправляться туда, где пыль и кровь?

Б.-А. Л. Нет, вы переворачиваете все с ног на голову. Я не для того вырываюсь из своей, как вы говорите, золоченой клетки, чтобы почувствовать, что живу. Я это делаю потому, что я еще жив.

Ф. Б.(Смеется.)

Б.-А. Л. Да нет, в самом деле! Вокруг нас все меньше живых людей. Даже среди молодежи есть такие, которые уже наполовину трупы, хотя все, и в первую очередь они сами, считают себя живыми. А во мне кипит энергия. Я счастлив, что живу. Я исполнен вожделения. Я люблю действие. Люблю писать. Работаю в поте лица, пашу как лошадь, оттачиваю фразы, шлифую до бесконечности свои книги. Это я и называю «жить». Я жив настолько, насколько только это возможно.

Ф. Б. Есть две вещи, о которых мы сейчас не упомянули, но, поскольку вы недавно писали о них в мейле одному писателю, который хоть и соперник, но все же ваш друг, я позволю себе их озвучить. Итак, прежде всего, когда вы учились в лицее Пастера в Нейи, в вашем классе был некий юноша, всеобщий козел отпущения, которого звали Маллах: его все били, над ним издевались, а вы встали на его защиту. Я хотел спросить: после выхода книги он как-то проявился?

Б.-А. Л. Нет.

Ф. Б. Тогда скажите, не там ли, не в лицее ли, родилось ваше импульсивное желание взять под свое крыло оскорбленных? Теперь второе, и это важнее. Вы рассказывали о своем отце, который отправился воевать в Испанию, а затем вступил в Свободные французские силы[287]. Так вот, ваше стремление к действию, не является ли оно неосознанным подражанием отцу — фигуре загадочной, молчаливой и одинокой? Вот две вещи, на которых хотелось бы остановиться.

Б.-А. Л. Ну что ж, давайте поговорим об этом. Собственно, это вывод, который в своем письме ко мне делает Уэльбек и который сродни моему собственному выводу: «Невозможно игнорировать воздействие отцовского примера». Мишеля это угнетает. Он говорит: какая глупость, что мы всегда возвращаемся на круги своя и что даже…

Ф. Б. …такие умные люди, как мы…

Б.-А. Л. …такие самобытные личности, как два писателя, все равно возвращаются к этому старому как мир закону: невозможно игнорировать пример отца. Ну вот. Он прав, конечно. И я, должен признаться, действительно ощущаю невидимое, но сильное влияние отца. Так было, когда он был жив, так и теперь…

Ф. Б. Вашего отца я видел только раз. Это было в 1993-м, на вашей свадьбе в Сен-Поль-де-Вансе. Я собрался было прибавить громкость колонок, а он принял меня за диджея и говорит: «Да убавьте же звук!» Очень авторитарный человек. Признаю, с ним, наверное, было нелегко.

Б.-А. Л. Да нет. Он умел быть и добрым, и любящим…

Ф. Б. К вопросу об ангажированности. В последнем, недооцененном романе Жан-Поля Энтховена, озаглавленном «Что в нас было хорошего», есть очень забавный ваш портрет. Не устою перед соблазном прочесть вам несколько отрывков, которые вы прекрасно знаете. Разумеется, это всего лишь персонаж, и речь идет всего лишь о книге, в которой вы носите имя Льюис, и это, разумеется, не вы…

Б.-А. Л. Послушайте. Все в порядке. В тот момент, когда вышла книга, мы все ломали комедию, чтобы сбить с толку злобных критиков. Но сейчас уже можно открыть страшную, ужасную, кошмарную истину: Льюис — это я.

Ф. Б. Ну что ж, тогда процитирую: «Он пишет сенсационные книги, любит славу и яркий свет, неравнодушен к судьбам человечества». Дальше еще смешнее. Автор говорит, что ваш истинный кумир — это не Мальро, а принц Малко Линге, герой «вокзальной» серии шпионских романов Жерара де Вилье[288]. Это правда?

Б.-А. Л. Нет, это уже не правда. Но — маленькое уточнение: во-первых, это не соответствует истине. Во-вторых, это смешно. И в-третьих, что правда, то правда, я и сам люблю читать про этого суперагента ЦРУ.

Ф. Б. Иначе говоря, когда вы летите на край света, у вас в кармане — все адреса и явки Жерара де Вилье?