Интимная жизнь английских королей и королев

Но леди Каслмейн зашла слишком далеко, когда соблазнила канатоходца Джекоба Холла прямо в его ярмарочном балаганчике, затем отдалась лакею в ванне да еще потребовала, чтобы король признал своим зачатое дитя. Ее дурная слава подвигла некоего остряка написать «Петицию несчастных шлюх, обращенную к самой блистательной, великолепной и выдающейся во всех отношениях служительнице наслаждений графине Каслмейн», в которой содержалась просьба о поддержке в «ремесле, где ее светлость имеет богатейший опыт». Барбара рассвирепела, но это не удержало другого автора от создания «Милостивого ответа на Петицию», написанного как бы от ее имени. В конце концов Барбара получила от короля прекрасное поместье неподалеку от дворца и титул герцогини Кливлендской.

Некоторые авторы отмечали, насколько разными оказались судьбы Барбары и Джейн Шор, любовницы Эдуарда IV, которая была наказана за распущенность, а не осыпана милостями.

«Не выставили шлюху на позор,
Поскольку ей король задрал подол», —

такой стишок нашли на дверях дома леди Каслмейн. За сведения об авторе обещали тысячу фунтов, но за наградой никто не посмел явиться.

«Я только прошу вас, мадам, — сказал Карл Барбаре, — ради вас же самой жить как можно тише и незаметнее. А кого вы любите, мне совершенно безразлично».

Замечание оказалось весьма уместным, поскольку леди Каслмейн как раз в этот период сменила нескольких любовников. И снова Рочестер отозвался лаконичным комментарием:

Полсотни человек в поту и тяжких муках
Девицу Барбару пытаются пронять,
Но мало ей, хвостом виляет, сука,
Желая стольких же еще принять.

К несчастью, этот разгул совершался не так тихо, как того желал Карл. Связь Барбары с английским послом в Париже вызвала политический скандал. В конце концов, уже потеряв свое состояние, в возрасте шестидесяти четырех лет она стала второй женой молодого человека по имени Филдинг, носившего прозвище «Красавчик».

Между тем амурные похождения короля не прекращались. «Леди Миддлтон, леди Денхем, фрейлины королевы, девушки из окружения герцогини и сотня других дарили королю свои ласки, и никто не смел укорить их хоть словом», — не скрывая зависти, писал один из придворных. Священники были строже. Один из них недовольно заметил: «Обычно в церковь он являлся прямо от своих любовниц, даже в дни святых праздников».

Среди возлюбленных короля были графиня Килдарская; леди Фалмут, позднее перешедшая к брату Карла, герцогу Йоркскому; Джейн Робертс, дочь священника, которая со временем стала любовницей графа Рочестерского, вскоре скончавшегося, сокрушаясь из-за ее неверности; а также Уинифред Уэллс, у которой, по словам современников, были «осанка богини л лицо задумчивой овцы».

Как говорили, Уинифред происходила из семьи приверженцев короля, и поскольку «ее отец верно служил Карлу I, она сочла своим долгом не идти против желаний Карла II». Согласно одной неправдоподобной истории, во время бала во дворце у нее случился выкидыш зачатого королем ребенка, но она продолжала танцевать, оставив плод на полу.

Были и десятки других женщин, чьи имена неизвестны, которых смотритель личных королевских покоев Уильям Чаффинч сопровождал до порога королевской опочивальни во дворце, когда Карл жил в Лондоне, или приводил из заведения «Мейден-инн» в его загородную резиденцию в Ньюмаркете.

Рочестер, как обычно, не преминул предложить свое объяснение популярности короля:

В том королевской нет вины,
Что жезл его и член — одной длины,
И с дамами на выдумки богат он,
А потому ничем не хуже брата.

Имеется в виду брат Карла Джеймс, герцог Йоркский, известный распутник.

В стремлении поразвлечься король не ограничивался своим двором. Вскоре он стал проявлять интерес к молодым актрисам. Карл восстановил театр, запрещенный при Кромвеле, причем женщины впервые получили разрешение появляться на сцене. Это возмутило пуритан, полагавших, что актрисы ничем не лучше проституток.

Одной из первых актрис, на которых король обратил внимание, была Молл Дейвис. Она играла на гитаре и пела: «Постелью мне служит сырая земля». Королева своевременно вышла, позволив Карлу поднять «прелестную певицу с сырой земли и поместить на королевскую кровать», как писал придворный остряк Джон Доунс.

Вскоре девушка поселилась в доме на Суффолк-стрит, который король купил для нее за шестьсот фунтов. Молл славилась чувственными губами, и Пипс окрестил ее «самой дерзкой шлюхой в мире». От Карла она родила дочь, леди Марию Тюдор, а затем, надоев королю, вернулась на сцену.