Интимный дневник. Записки Лондонской проститутки

Смешно, не правда ли? Мне, например, очень смешно. Сейчас Ханука, и в данный момент я ем медальку из белого шоколада. И никакого подарка от моего Мальчика, отчего у меня на душе холодно, как на северном полюсе.

vcndredi, le 26 decembre

Первый дневник мне подарили в день моего рождения, когда мне исполнилось семь лет. К счастью, большинство моих дневников были безвозвратно утеряны. Сегодня ут­ром, умирая от скуки, я принялась приводить в порядок свой рабочий стол и нашла несколько старых тетрадок с записями. Обыкновенные школьные тетрадки в мягкой обложке с цветочками. Самую раннюю из них я начала несколько лет назад, когда мы познакомились с Н. Мы понравились друг другу сразу (другими словами, туг же сняли комнату в первой попавшейся гостинице). Через пару дней, когда мы наконец вышли подышать воздухом, он почему-то вспомнил об одной своей подруге, назову ее Ж., мол, неплохо было бы устроить групповичок. Он уже несколько раз развлекался с ней и ручался за то, что она и красива, и потрясающе сексуальна.

Разговор шел в его машине, мы любовались рекой неда­леко от Хаммерсмит.

— А давай! — сказала я.

С женщинами у меня был совсем небольшой опыт, но после того, что мы с ним выделывали в эти выходные, отка­заться было просто невозможно. Он позвонил ей и догово­рился о встрече, и вот что записала я тогда в своем дневнике:

Мы встретились с Ж. у нее дома и сели завтракать. За едой говорили о сексе и о подводной археологии. Потом я пошла на кухню и приготовила горячий какао. Когда мы перешли в другую комнату, она поцеловала меня и спроси­ла, много ли у меня было женщин. Я соврала, сказала, что восемь или девять. Мы выпили какао в гостиной, и Н. сказал, что хочег немного вздремнуть. Ж. повела меня в свою спальню, в которой стояла большая кровать, застелен­ная белоснежными простынями, со множеством подушек, на которых было вышито красивыми буквами: La Nuit (Ночь (фр.)). Мы стали обниматься и целоваться. Ж. казалась мне совсем маленькой, но только пока я не скинула свои туфли на высоком каблуке. Оказалось, что мы почти одинакового роста. У нее красивая попа, а когда она сняла брюки в светлую полоску, попа ее оказалась еще красивей. Накануне ночью Н. шептал мне, что такой красивой задницы, как у меня, он ни у кого не видел, но я думаю, у Ж. жопа гораздо красивей. Ее шея, ее кожа и волосы пахли так приятно, что мне вдруг показалось, что от меня самой пахнет потом.

—  Это Н. тебе сделал? — спросила она, целуя глубокие царапины у меня на плече.

Я показала ей темные синяки у себя на бедрах и не очень заметные отметины, которые он оставил на моем лице своим членом. Она попросила меня лечь, завязала мне глаза и связала руки.

Потом, провела по моему телу многохвостой скручен­ной плеткой.

—  Ты знаешь, что это такое? — спросила она.

—   Да, — ответила я.

—   Хочешь?

Самые сильные удары она приберегла для моих грудей, а потом оттрахала меня искусственным членом с двойной головкой. Потом я прижалась лицом к ее промежности, а она развязала меня и сняла с моих глаз повязку. Я стала лизать ее сквозь трусики, потом сняла их — под ними у нее все было сбрито.

Я легко возбудила ее пальцами. И потом я увидела, что в дверях стоит Н. и наблюдает за нами. Я спросила, давно ли он там стоит.

—  С той минуты, как на тебя надели маску, — ответил он. — От вас пошел такой запах, что я не смог больше спать.

В тот момент откуда-то появился парень Ж., и записи мои становятся немного сумбурными. Чтобы хоть как-то сократить эту длинную историю, скажу сразу, что у него с Н. были проблемы, а именно, он не желал, чтобы П. даже прикасался к Ж. Н. рассердился и выпалил, что раз, мол, так, тогда и он не должен касаться меня. Потом Н. попы­тался оттрахать меня рукой, но у него ничего не вышло. Я была так смущена и расстроена, что никак не могла кон­чить. Ж. отсосала у своего парня, мы все приняли душ, но каждый по отдельности, обменялись номерами телефонов, и мы с Н. ушли. Он подбросил меня до Кинг-кросс и спросил в шутку, не нужно ли мне чего перед дальней дорогой. Я язвительно ответила, что у меня все есть, не хватает самой малости, без чего жить нельзя. Пожрать и потрахаться? — сказал он, не задумываясь, и я не могла удер­жаться от смеха. Потом я несколько раз напоминала ему его остроумный, поистине блестящий философский ответ, но он всегда говорил, что не помнит, что вряд ли он когда-нибудь говорил такое. Шагая рядом с ним по платформе, я чувствовала себя так легко, что чуть не летела, и голова у меня кружилась от ощущения счастья.

— Ну что ж, — сказал он, пожав плечами перед тем, как захлопнулись двери электрички, — действительно, четверо в одной постели многовато будет.