Интраэлика (СИ)

   Интересные бывают в жизни моменты. Ты, вроде бы, и не хочешь их повторить, потому что пережить такое дважды- это слишком, и, вроде бы, тебе даже где-то неловко, и ты думаешь: вот бы это побыстрее закончилось, но в то же время тебе хочется, чтобы это длилось и длилось, и мысленно ты возвращаешься к этим моментам снова и снова- настолько они для тебя важны и дороги.

   Впрочем, это не наш случай. Это я просто немного отвлекся.

   -Я и не думал на вас обижаться, - сказал я. Я врал, но в своем вранье был искренен. - Вам не за что просить прощения. Но я вас прощаю, если хотите. Конечно, я вас прощаю. Простите и вы меня, если что.

   -Вот и замечательно. Вопрос решен.

   Но должен сказать, что это действительно был значительный момент. Под впечатлением от него, в самых приподнятых чувствах мы все обнялись и постояли так некоторое время, слушая умиротворяющую тишину и солидарное биение наших сердец. А потом северные воительницы разразились овациями, и клич этот был подхвачен во всех концах палаточного городка и на боевых позициях вокруг всего города.

   -Проходите, ребята, - сказал я наконец, - а-то командир начнет нервничать. - Люба, Вера, проходите. Нулл, спасибо тебе. Эскапада. Давайте, друзья, военный совет- это святое.

   Они прошли мимо меня, улыбаясь и похлопывая меня по плечу, а я еще постоял снаружи, приходя в себя и наслаждаясь этим удивительным мгновением.

   -Вот как-то так, - сказал я северным воительницам, а после подмигнул, подошел и обнялся еще и с ними.

   Когда я вернулся в шатер, все уже заняли свои места, включая и Затрапезно, который сидел совершенно неподвижно и смотрел перед собой отсутствующим взглядом. Я положил перед ним планшет и рапортовал:

   -На сегодняшнем заседании зафиксирована стопроцентная явка. Все в сборе и готовы решать вопросы в рабочем порядке.

   И как же в этот раз мне было легко и радостно это произносить! Я смотрел в приветливые лица своих товарищей, наконец вновь испытывая позабытое уже чувство единения. И даже смотреть на Карму я избегал с удовольствием и по-дружески.

   Затрапезно никак не отреагировал на мой доклад; я пожал плечами, быстренько поставил свою подпись и занял свое место рядом с ним. Что бы ты там ни говорил сегодня, подумал я, ты нас не усыпишь. Разве сможем мы уснуть после всего, что случилось? Я был уверен, что нет и что мои друзья испытывают то же самое. Лично меня охватил такой душевный подъем, что мне с трудом удавалось усидеть в кресле. Если бы внезапно заиграла музыка, то я пустился бы в пляс, я и без всякой музыки пританцовывал ногами и совершал прочие неконтролируемые движения.

   И я не ошибся насчет своих друзей. Я видел это в них: в их смешках, понимающих улыбках, в том, как мы переглядывались за большим круглым столом. Давненько мне не доводилось купаться в лучах столь душевной атмосферы.

   Но среди нас был один человек, который, естественно, не разделял всеобщего ликования, потому что в наших делах он никоим образом не участвовал. Он жил какой-то своей непонятной и загадочной жизнью, какой, должно быть, живет всякая непонятная и загадочная тварюшка, может быть, и вовсе науке не известная. Сегодня затейливые и прихотливые дороги его существования привели к тому, что он стал второй причиной, по которой этот день мог бы стать нетипичным. На случай, если первой причины оказалось недостаточно. То есть, как видишь, непримечательно было начавшийся день, всеми возможными средствами начал стремиться к тому, чтобы выразить свою уникальность. И ему это удалось в итоге, разве нет? Хотя бы потому, что дата эта теперь считается исторической. Так что, никогда не загадывай заранее. Всегда есть простор для чистого, незамутненного удивления.

   Дело в том, что наш командир не спешил начать свое традиционное выступление, а нам и не очень-то хотелось. Особо мы не расстраивались, поглощенные собственными радостными переживаниями. Затрапезно оставался недвижим и все так же смотрел в пространство перед собой выкаченными глазами, как будто увидел нечто в высшей степени затруднительное для осознания, и только когда он коротко всхрапнул и машинально потянулся за кубком, я понял, что он, как бы это сказать, дремлет.

   Вот это и было нетипично. Не припомню случая, чтобы командир позволил себе уснуть за столом заседаний, по крайней мере, первым из всех. Конечно, изредка случалось, что под конец своих мудреных речей ему удавалось усыпить самого себя, но именно, что под конец. Вначале же Затрапезно всегда был бодр и энергичен. В остальное время он мог вести себя как угодно, но подозреваю, что именно на этих традиционных собраниях он по-настоящему жил.

   На минуту я даже растерялся, а потом странность подметили и остальные.

   -Я не поняла, он что, дрыхнет? - весело удивилась Эскапада.

   -Валим отсюда,- предложил Рилл.- В "АрмейскАй". Нас там потеряли.

   -Подождите, - возразил я с неохотой. - Никак нельзя, регламент.

   Слегка покривившись, я посмотрел на песочные часы.

   -Все время забываю, что ты иногда бываешь занудой, - тоже покривился Рилл.

   Неожиданно за меня заступилась Эскапада: