Интриганки

Что родная матушка - любовница мужа, это... хорошо. Она умеет очаровывать мужчин и управлять ими. Но как-то... завидно? - Нет-нет! Завидовать жаркой страсти этого... как он там? - поплямкал и снова захрапел, надо бы одеяло ему... а то проснётся и снова... сил нет, какая-то вялость во всём теле, опустошённость, усталость. Как побитая. Будто прачка вальком рубаху прокатила. А меня из неё не вынула.

А вот после Ванечки... тоже усталость, ни рукой, ни ногой не шевельнуть. Глаза не открыть. Но - другая. Радостная, довольная. Счастливая. Была. Не вернуть.

Слёзы потекли сильнее. Ростислава фыркнула, наконец, носом, вытерла лицо длинным рукавом свадебной ночнушки, поднялась и прикрыла ноги подолом рубашки, так и оставленной мужем задранной на бёдра. Заодно накинула одеяло на голые ноги супруга и снова уставилась в тёмный балдахин.

Что матушка муженька оседлала - хорошо. Пусть их связь крепнет и процветает. От неё же теперь требуется не давать поводов для развода. После сегодняшней ночи остаются две возможные причины: супружеская измена и бесплодие.

Ну, первое мне не грозит. Как-то после Ванечки какого-то в "милые друзья" выбирать... "после сладкого горького не захочешь".

А вот родить... родить мне не удастся. Рада честно сказала - не получится.

Ростислава прижала рукой грудь слева. Сердце болит. Давит. От "никогда". Вроде бы, уже и знаю давно, и наплакалась вволю, а вот... Не будет у меня "милого ангела", "кровиночки". Не доведётся любоваться маленьким, раскинувшимся в сонной неге и сытости тельцем, прислушиваться к сонному дыханию, уткнувшегося головкой в бок, развернувшегося поперёк постели своего дитя. Чувствуя - вот оно, счастье. Материнское...

Мне - не родить. Магог постарался. А потом бабки-приживалки помогли. Марана говорила, что если бы сразу... А так даже и мечтать не нужно. Но наследник у Герцога Саксонского должен быть обязательно. От сей ночи - через девять месяцев. Одна-две недели плюс-минус. Не позже. Уже начали.

В караване - две сотни душ. Половина здесь, в Миндене. Из них одиннадцать женщин. Мне... понятно. Матушке нельзя - она с Генрихом. Его пришлось бы ограничивать. А там эти... мокрохвостки в момент влезут. Да он и сам... не преминет. Нет, потом-то, конечно, матушка его снова... "приведёт в стойло", взнуздает и оседлает. Но у него появится иллюзия выбора. А это вредно.

Рада и сама не схотела, и дочку свою трогать запретила. Остальные - пять полячек из Гданьска да две служанки-мордовки из Всеволжска. Как пришли в этот Минден, так и началось. Ни одна - одна не спит. Половина караванщиков - сотня мужиков. Вот они их и... и обслуживают.

Рыкса сперва возмущалась. "Я - боярыня! Гребцы, корабельщики - быдло! Никогда!". Потом... снизошла. Да и остальные "благородные дамы"... не простаивают. У нас "кто не работает - тот не ест". А работать прачками-кухарками... как-то им не хочется.

Такие... выдумщицы оказались... Как-то сходила посмотрела. Тайно, конечно. Потом всю ночь не спала.

"Звон" идёт. Публичный дом. "Русские шлюхи". Под управлением герцогини. "Они там все такие". Но негромко: туземцев в эти игры не включают. Коллектив за время похода сплотился, "сор из избы" не выносит. А чтобы местным священникам на исповеди лишнего... бывшие католики и язычники дружно перешли в православие. Походный поп Никита отпущение грехов выдаёт и... тоже по ночам с боку на бог ворочается.

Вторая половина личного состава с ушкуями в Гамбурге отстаивается. Там тоже... Взяли в аренду пятерых литовок. Или правильнее - литок?

Намедни читала одного местного сочинителя. О происхождении здешних народов:

"Наши предки, которые пришли в эту страну и изгнали тюрингов, были в войске Александра; с их помощью он победил всю Азию. Когда Александр умер, они не рискнули оставаться в стране из-за ненависти [к ним] и отплыли оттуда на трехстах кораблях; они погибли все, кроме пятидесяти человек. Восемнадцать из них пришли в Пруссию и овладели ею, двенадцать завладели Рюгеном; двадцать четыре пришли сюда в страну.

Так как их не было так много, чтобы они могли обрабатывать землю, то, перебив и прогнав тюрингских господ, они оставили крестьян в живых и передали им землю на таких же самых правах, на которых ее еще сегодня имеют литы. Отсюда происходят литы. От литов, которые утратили свои права, происходят поденщики".

Забавно. Саксов (германцев), руян (славян) и пруссов (балтов) здесь считают набродью - потоками греков Александра Македонского. А местных называют литами.

Разница... очевидна.

"Свободным шеффенского сословия уплачивают возмещение в 30 шиллингов полноценными пфеннигами; двадцать шиллингов весом должны быть равны одной марке".

Для литов:

"Две шерстяные перчатки и одни навозные вилы составляют возмещение поденщика".

Вот из таких и наняли пятерых помоложе. Для подённо-поночной работы.